Флоренский Павел Александрович, 1882-1937. Русский философ, богослов, представитель русского космизма.

Биологически - все, окружающее нас, есть наше тело, продолжение нашего тела, совокупность дополнительных наших органов.

Вглядись в явление - и увидишь, что оно есть шелуха другого, глубже его лежащего.

Все вещи взирают друг на друга, тысячекратно отражают друг друга.

Все мы осуждаем жадность в пище. Но почему же в таком случае необузданное удовлетворение другой естественной потребности - познания – не считается пороком?

Вся природа одушевлена, вся жива, в целом и частях

В глубине физического лежит тайна, физическим полуприкрывающаяся, но совсем - не физическая.

В Среде нет ничего такого, что в сокращенном виде, в зачатке хотя бы не имелось у Человека.

Где есть отступления от обычного - там ищи признание природы о себе самой.

Духовная любовь выражается в преодолении границ самости, в выхождении из себя.

Ничего нельзя закрепить, утвердить окончательно.

Объяснить - для научного мировоззрения значит, в моих глазах, уничтожить конкретную целостность явления, доказать его иллюзорность

Определить - это значит дать понятие.

Познание вещей позволяет дать им имена.

Понимать чужую душу - это значит перевоплощаться.

Природа - не безразличная среда технического произвола, хотя до времени она и терпит произвол, а живое подобие человека.

Закон накладывался на мой ум, как стальное ярмо, как гнет и оковы. И я с жадностью спрашивал об исключениях

Идеализм - в широком смысле слова - стихия философии, и, лишенная этого кислорода, философия задыхается, а затем увядает и гибнет.

Имена выражают природу вещей.

Какая-нибудь былинка - не просто былинка, но что-то безмерно более значительное - особый мир.

Любовь возможна к лицу, а вожделение - к вещи.

Механическое объяснение - дешевое объяснение.

Многие ли за деревьями видят лес?

Мысль моя не протекала систематически, а всегда волновала и поражала меня.

Насилуя Среду, Человек насилует себя и, принося в жертву своей корысти Природу, приносит себя самого в жертву стихиям, движимым его страстями.

Тайна мира символами не закрывается, а именно раскрывается, в своей подлинной сущности, то есть как тайна.

Разве христиане не были рождены языческими родителями?

Рев автомобиля разве не кажется минотавровым?

Европейская философия вышла из рук Платона.

Жизнь с природой - жизнь, в которой столько черной работы и житейской грубости и которая тем не менее в глубине своей всегда носит сосредоточенность и подлинную любовь.

На почве научного догматизма готовится произрасти научный же фанатизм и научная нетерпимость.

Неведомое - жизнь мира.

Прекрасное тело одеждами не сокрывается, но раскрывается, и притом прекраснее, ибо раскрывается в своей целомудренной стыдливости. Напротив, тело, бесстыдно обнаженное, закрыто познанию, ибо потеряло игру своей стыдливости, а она-то и есть таинственная глубина жизни и свет из глубины.

Неведомое питало ум, а все не-удивляющее, невызывающее удивления представлялось какой то сухой мякиной, не содержащей питательных веществ.

Самая видимость чуда уже была чудесна.

Тень, то удлиняющаяся, то становящаяся короткой, искажающая и гримасничающая, разве она не воспринимается как самостоятельное таинственное существо?

Теургия и магия столь же стары, как и человечество.

То, что называют законами природы, мне всегда казалось личиной, взятой временно.

То, что радует, называется красотою; любовь как предмет созерцания есть красота.

Трижды преступна хищническая цивилизация, не ведающая ни жалости, ни любви к твари, но ищущая от твари лишь своей корысти, движимая не желанием помочь природе проявить сокрытую в ней культуру, но навязывающая насильственно и условно внешние формы и внешние цели.

Узнать то, что меня не касается, мне никогда не было привлекательным.

Человек без имени не человек, ему не хватает самого существенного.

«Простое» вовсе не так просто, как его хотят представить; «объясненное» вовсе не так объяснено, как этим льстят себя объяснители.

Психологически - все, нами ощущаемое, есть символическое воплощение нашей внутренней жизни, зеркало нашего духа.

Пусть нет леших и русалок - но есть восприятие их Пусть нет власти заклятий и заговоров но есть вера в нее.

Человек в мирю, но человек так же сложен, как мир. Мир - в человеке, но и мир также сложен, как и человек.

Человек есть бесконечность.

Человек есть сумма Мира, сокращенный конспект его; Мир есть раскрытие Человека, проекция его.

Человек - малый мир, микрокосм. Среда - большой мир, макрокосм.

Чтобы понять Россию, надо понять Лавру. Около Лавры, не в смысле стен, конечно, а в смысле средоточия культурной жизни, выкристаллизовывается культурное строительство русского народа.

Чтобы стать православным, надо окунуться разом в самую стихию православия, зажить православно - и нет иного пути.

Энергии вещей втекают в другие вещи, и каждая живет во всех, и все - в каждой.

Я хотел видеть душу, но я хотел видеть ее воплощенной.

Павел А. Флоренский (21 января 1882 - 8 декабря 1937) русский богослов, поэт, священник, учёный, философ

Показано 12 из 12

Философия высока и ценна не сама в себе, а как указующий перст на Христа и для жизни во Христе.

Надо уметь жить и пользоваться жизнью, опираясь на то, что есть в данный момент, а не обижаясь на то, чего нет. Ведь времени, потерянного на недовольство, никто и ничто не вернёт.

Религия есть - или по крайней мере притязает быть - художницей спасения, и дело ее - спасать. От чего же спасает нас религия? Она спасает нас от нас, - спасает наш внутренний мир от таящегося в нем хаоса. Она одолевает гиену, которая в нас и языки которой, прорываясь сквозь трещины души, лижут сознание. Она улаживает душу, а водворяя мир в душе, она умиротворяет и целое общество, и всю природу.

Русская вера в Бога сложилась из взаимодействия трех сил: греческой веры, принесенной нам монахами и священниками Византии, славянского язычества, которое встретило эту новую веру, и русского народного характера, который по-своему принял византийское православие и переработал его в своем духе.

Диалектика не есть ни начало, ни конец; по существу своему она середина, - является путем.

Что я делал всю жизнь? Рассматривал мир как единое целое, как единую картину и реальность, но в каждый момент или, точнее, на каждом этапе своей жизни, под определенным углом зрения. Я просматривал мировые соотношения на разрезе мира по определенному направлению, в определенной плоскости и старался понять строение мира по этому, на данном этапе меня занимающему признаку. Плоскости разреза менялись, но одна не отменяла другой, а лишь обогащала. Отсюда непрестанная диалектичность мышления (смена плоскости рассмотрения), при постоянстве установки на мир, как целое.

Свет устроен так, что давать миру можно не иначе, как расплачиваясь за это страданиями и гонением. Чем бескорыстнее дар, тем жестче гонения и тем суровее страдания.

Мысль - Божий дар. Не позволяйте себе мыслить небрежно.

Философия каждого народа по глубочайшей своей сущности есть раскрытие веры народа, из этой веры исходит и к этой же вере устремляется. Если возможна русская философия, то только - как философия веры православной.

Я научился благодушию, когда твердо узнал, что жизнь и каждого из нас, и народов, и человечества ведется Благою Волею, так что не следует беспокоиться ни о чем, помимо задач сегодняшнего дня...

Культура - это та веревка, которую можно бросить утопающему и которой можно удушить своего соседа. Развитие культуры идет столь же на пользу добра, сколько и на пользу зла. Растет кротость - растет и жестокость, растет альтруизм, но растет и эгоизм. Дело не происходит так, чтобы с увеличением добра уменьшалось зло; скорее так, как при развитии электричества: всякое появление положительного электричества идет параллельно с появлением отрицательного. Поэтому борьба между добром и злом не угасает, а обостряется; она и не может кончиться и не может, по-видимому, не кончиться.

Вглядись в явление - и увидишь, что оно есть шелуха другого, глубже его лежащего. - Павел Флоренский

Времена меняются, а страдания остаются все те же - были, есть и будут. Поэтому надо быть бодрым и жить в работе, принимая удары как неотъемлемую принадлежность жизни, а не как неожиданную случайность. - Павел Флоренский

Все проходит, но ничего не исчезает. – Павел Флоренский

Грех - это распутство, то есть переход с пути на путь, шатание по разным путям, блуждание по разным дорогам, а не по единственной правильной; или еще, это блуждание, блужение, блуд, потеря своей настоящей стези... - Павел Флоренский

Приучайте себя все, что бы ни делали вы, делать отчетливо, с изяществом, расчлененно; не смазывайте своей деятельности, не делайте ничего безвкусно, кое-как. Помните, в "кое-как" можно потерять всю жизнь, и, напротив, в отчетливом ритмическом делании даже вещей и дел не первой важности можно открыть для себя многое, что послужит вам впоследствии самым глубоким, может быть, источником нового творчества. Кто делает кое-как, тот и говорить научается кое-как, а неряшливое слово, смазанное, не прочеканенное, вовлекает в эту неотчетливость и мысль. Не дозволяйте себе мыслить небрежно. Мысль - Божий дар и требует ухода за собою. - Павел Флоренский

Развитие культуры идет столь же на пользу добра, сколько и на пользу зла. - Павел Флоренский

Развращенный человек - как бы вывороченный наизнанку человек. - Павел Флоренский

Религия есть - или по крайней мере притязает быть, художницей спасения, и дело ее - спасать. От чего же спасает нас религия? Она спасает нас от нас, - спасает наш внутренний мир от таящегося в нем хаоса. Она одолевает гиену, которая в нас и языки которой, прорываясь сквозь трещины души, лижут сознание. Она улаживает душу, а водворяя мир в душе, она умиротворяет и целое общество, и всю природу. - Павел Флоренский

Среди мятущихся обстоятельств времени, среди раздоров, междоусобных распрей, всеобщего одичания и татарских набегов, среди этого глубокого безмирия, растлившего Русь, открылся духовному взору бесконечных, невозмутимый, нерушимый мир, «свышний мир» горнего мира. Вражде и ненависти, царящим в дольнем, противопоставилась взаимная любовь, струящаяся в вечном согласии, в вечной безмолвной беседе, в вечном единстве сфер горних. Вот этот-то неизъяснимый мир, струящийся широким потоком прямо в душу созерцающего… мы считаем творческим содержанием Троицы. - Павел Флоренский

Философия есть организованное удивление. - Павел Флоренский

Человек в мире, но человек так же сложен, как мир. Мир - в человеке, но и мир так же сложен, как и человек. - Павел Флоренский

Человек есть бесконечность. - Павел Флоренский

Человек есть сумма Мира, сокращенный конспект его; Мир есть раскрытие Человека, проекция его. - Павел Флоренский

Не дозволяйте себе мыслить небрежно. Мысль - Божий дар и требует ухода за собою. - Павел Флоренский

Дата публикации: 2011-10-05 02:27:00

Флоренский Павел Александрович , русский ученый, религиозный философ. Родился 9(21) января 1882 г. в местечке Евлах Елизаветпольской губернии (ныне Азербайджан) в семье инженера-путейца. В 1900 г. окончил с золотой медалью тифлисскую гимназию и поступил на физико-математический факультет Московского университета, который закончил в 1904 г. и стал студентом Московской духовной академии при Троице-Сергиевой лавре, поставив перед собой цель «произвести синтез церковности и светской культуры, воспринять все положительное учение церкви и научно-философское мировоззрение вместе с искусством». В 1908 г., закончив академию, Флоренский защищает кандидатскую диссертацию «О религиозной истине», в 1914 г. — становится магистром богословия на основе вышедшей в том же году книги «Столп и утверждение истины», а в период 1912—1917 гг. является профессором академии, читая курс истории философии и одновременно являясь редактором журнала «Богословский вестник». В 1911 г. Флоренский принял сан священника и служил в домовой церкви Сергиево-Посадского приюта до мая 1921 г. При советской власти Флоренский был секретарем Комиссии по охране памятников истории и старины в Троице-Сергиевой лавре, затем стал профессором ВХУТЕМАСа, специалистом в области электротехники и экспериментальной и теоретической физики. В 20-е годы из-под его пера выходят книги «Иконостас», «Обратная перспектива», «Мнимости в геометрии», «Имена», «Карболит. Его производство и свойства», «Курс электротехнического материаловедения», «Диэлектрики и их техническое применение», и др.; он предвосхитил многие идеи семиотики, был привлечен к научно-исследовательской работе в системах Главэлектро ВСНХ, а в 1927—1933 гг. редактировал «Техническую энциклопедию». В 1933 г. Флоренский был арестован и отправлен в один из лагерей ГУЛАГа, в ноябре 1934 г. — переведен на Соловки, где был расстрелян в Флоренский 1937 г. и похоронен в неизвестной могиле.

Цитаты:

Русская вера сложилась из взаимодействия трех сил: греческой веры, принесенной нам монахами и священниками Византии, славянского язычества, которое встретило эту новую веру, и русского народного характера, который по-своему принял византийское православие и переработал -его в своем духе.
Что я делал всю жизнь? Рассматривал мир как единое целое, как единую картину и реальность, но в каждый момент или, точнее, на каждом этапе своей жизни, под определенным углом зрения. Я просматривал мировые соотношения на разрезе мира по определенному направлению, в определенной плоскости и старался понять строение мира по этому, на данном этапе меня занимающему признаку.
Плоскости разреза менялись, но одна не отменяла другой, а лишь обогащала. Отсюда непрестанная диалектичность мышления (смена плоскости рассмотрения), при постоянстве установки на мир, как целое.
Я научился благодушию, когда твердо узнал, что жизнь и каждого из нас, и народов, и человечества ведется Благою Волею, так что не следует беспокоиться ни о чем, помимо задач сегодняшнего дня... Свет устроен так, что давать миру можно не иначе, как расплачиваясь за это страданиями и гонением.
Чем бескорыстнее дар, тем жестче гонения и тем суровее страдания. Философия высока и ценна не сама в себе, а как указующий перст на Христа и для жизни во Христе. Наши философы стремятся быть не столько умными, как мудрыми, не столько мыслителями, как мудрецами.
Русский ли характер, исторические ли условия влияли тут — не берусь решать. Но несомненно, что философии «головной» у нас не повезло. Стародумовское: «ум, коли он только ум, — сущая безделица», — находит отклик, кажется, во всяком русском.
Диалектика не есть ни начало, ни конец; по существу своему она середина, — является путем. Культура — это та веревка, которую можно бросить утопающему и которой можно удушить своего соседа. Развитие культуры идет столь же на пользу добра, сколько и на пользу зла. Растет кротость — растет и жестокость, растет альтруизм, но растет и эгоизм.
Дело не происходит так, чтобы с увеличением добра уменьшалось зло; скорее так, как при развитии электричества: всякое появление положительного электричества идет параллельно с появлением отрицательного. Поэтому борьба м«жду добром и злом не угасает, а обостряется; она и не может кончиться и не может, по-видимому, не кончиться. Философия каждого народа по глубочайшей своей сущности есть раскрытие веры народа, из этой веры исходит и к этой же вере устремляется.
Если возможна русская философия, то только — как философия веры православной. Религия есть — или по крайней мере притязает быть — художницей спасения, и дело ее — спасать. От чего же спасает нас религия? Она спасает нас от нас, — спасает наш внутренний мир от таящегося в нем хаоса. Она одолевает гиену, которая в нас и языки которой, прорываясь сквозь трещины души, лижут сознание. Она улаживает душу, а водворяя мир в душе, она умиротворяет и целое общество, и всю природу.

Флоренский Павел Александрович - родился 9 января 1882 года в местечке Евлах на западе нынешнего Азербайджана. Русский религиозный философ и учёный, православный священник. Расстрелян 8 декабря 1937 года под городом Токсово Ленинградской области.

Афоризмы, цитаты, высказывания, фразы - Флоренский Павел Александрович

Человек есть бесконечность.
Вглядись в явление - и увидишь, что оно есть шелуха другого, глубже его лежащего.
Диалектика не есть ни начало, ни конец; по существу своему она середина, - является путем.
Человек есть сумма Мира, сокращенный конспект его; Мир есть раскрытие Человека, проекция его.
Философия высока и ценна не сама в себе, а как указующий перст на Христа и для жизни во Христе.
Человек в мире, но человек так же сложен, как мир. Мир - в человеке, но и мир так же сложен, как и человек.
Свет устроен так, что давать миру можно не иначе, как расплачиваясь за это страданиями и гонением. Чем бескорыстнее дар, тем жестче гонения и тем суровее страдания.
Я научился благодушию, когда твердо узнал, что жизнь и каждого из нас, и народов, и человечества ведется Благою Волею, так что не следует беспокоиться ни о чем, помимо задач сегодняшнего дня.
Философия каждого народа по глубочайшей своей сущности есть раскрытие веры народа, из этой веры исходит и к этой же вере устремляется. Если возможна русская философия, то только - как философия веры православной.
Трижды преступна хищническая цивилизация, не ведающая ни жалости, ни любви к твари, но ищущая от твари лишь своей корысти, движимая не желанием помочь природе проявить сокрытую в ней культуру, но навязывающая насильственно и условно внешние формы и внешние цели.
Наши философы стремятся быть не столько умными, как мудрыми, не столько мыслителями, как мудрецами. Русский ли характер, исторические ли условия влияли тут - не берусь решать. Но несомненно, что философии «головной» у нас не повезло. Стародумовское: «ум, коли он только ум, - сущая безделица», - находит отклик, кажется, во всяком русском.
Русская вера сложилась из взаимодействия трех сил: греческой веры, принесенной нам монахами и священниками Византии, славянского язычества, которое встретило эту новую веру, и русского народного характера, который по-своему принял византийское православие и переработал -его в своем духе.
Религия есть - или по крайней мере притязает быть - художницей спасения, и дело ее - спасать. От чего же спасает нас религия? Она спасает нас от нас, - спасает наш внутренний мир от таящегося в нем хаоса. Она одолевает гиену, которая в нас и языки которой, прорываясь сквозь трещины души, лижут сознание. Она улаживает душу, а водворяя мир в душе, она умиротворяет и целое общество, и всю природу.
Культура - это та веревка, которую можно бросить утопающему и которой можно удушить своего соседа. Развитие культуры идет столь же на пользу добра, сколько и на пользу зла. Растет кротость - растет и жестокость, растет альтруизм, но растет и эгоизм. Дело не происходит так, чтобы с увеличением добра уменьшалось зло; скорее так, как при развитии электричества: всякое появление положительного электричества идет параллельно с появлением отрицательного. Поэтому борьба м«жду добром и злом не угасает, а обостряется; она и не может кончиться и не может, по-видимому, не кончиться.