ПРОИЗВЕДЕНИЯ ДЛЯ ДЕТЕЙ.
СКАЗКИ. ПЕСНИ. ЗАГАДКИ.
ВЕСЕЛОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ ОТ "А" ДО "Я".
СТИХИ РАЗНЫХ ЛЕТ.
ПОВЕСТИ В СТИХАХ
Подготовка текста и примечания В. И. Лейбсона
* О СЕБЕ *
{Автобиография-предисловие С. Я. Маршака, написанная им для сборника избранных стихов в серии "Библиотека советской поэзии" (М. 1964).}
Я родился в 1887 году 22 октября старого стиля (3 ноября нового) в городе Воронеже.
Написал я эту обычную для жизнеописаний фразу и подумал: как уместить на нескольких страницах краткой автобиографии долгую жизнь, полную множества событий? Один перечень памятных дат занял бы немало места.
Но ведь этот небольшой сборник стихов, написанных в разные годы (примерно с 1908 по 1963), в сущности, и есть моя краткая автобиография. Здесь читатель найдет стихи, в которых отразились разные периоды моей жизни, начиная с детских и отроческих лет, проведенных на окраинах Воронежа и Острогожска.
Отец мой, Яков Миронович Маршак, работал мастером на заводах (потому-то мы и жили на фабричных окраинах). Но работа на мелких кустарных заводишках не удовлетворяла одаренного человека, который самоучкой постиг основы химии и непрестанно занимался различными опытами. В поисках лучшего применения своих сил и знаний отец со всей семьей переезжал из города в город, пока наконец не устроился на постоянное жительство в Петербурге. Память об этих бесконечных и нелегких переездах сохранилась в стихах о моем детстве.
В Острогожске я поступил в гимназию. Выдержал экзамены на круглые пятерки, но принят был не сразу из-за существовавшей тогда для учеников-евреев процентной нормы. Сочинять стихи я начал еще до того, как научился писать. Многим обязан я одному из моих гимназических учителей, Владимиру Ивановичу Теплых, который стремился привить ученикам любовь к строгому и простому, лишенному вычурности и банальности языку.
Так бы я и прожил в маленьком, тихом Острогожске до окончания гимназии, если бы не случайный и совершенно неожиданный поворот в моей судьбе.
Вскоре после того, как отец нашел работу в Питере, туда переехала и моя мать с младшими детьми. Но и в столице семья наша жила на окраинах, попеременно за всеми заставами - Московской, Нарвской и Невской.
Только я и мой старший брат остались в Острогожске. Перевестись в Петербургскую гимназию нам было еще труднее, чем поступить в острогожскую. Случайно во время летних каникул я познакомился в Петербурге с известным критиком Владимиром Васильевичем Стасовым. Он встретил меня необыкновенно радушно и горячо, как встречал многих молодых музыкантов, художников, писателей, артистов.
Помню слова из воспоминаний Шаляпина: "Этот человек как бы обнял меня душою своей".
Познакомившись с моими стихами, Владимир Васильевич подарил мне целую библиотечку классиков, а во время наших встреч много рассказывал о своем знакомстве с Глинкой, Тургеневым, Герценом, Гончаровым, Львом Толстым. Мусоргским. Стасов был для меня как бы мостом чуть ли не в пушкинскую эпоху. Ведь родился он в январе 1824 года, до восстания декабристов, в год смерти Байрона.
Осенью 1902 года я вернулся в Острогожск, а вскоре пришло письмо от Стасова, что он добился моего перевода в петербургскую 3-ю гимназию - одну из немногих, где после реформы министра Ванновского сохранилось в полном объеме преподавание древних языков. Эта гимназия была параднее и официальное моей острогожской. В среде бойких и щеголеватых столичных гимназистов я казался - самому себе и другим - скромным и робким провинциалом. Гораздо свободнее и увереннее чувствовал я себя в доме у Стасова и в просторных залах Публичной библиотеки, где Владимир Васильевич заведовал художественным отделом. Кого только не встречал я здесь - профессоров и студентов, композиторов, художников и писателей, знаменитых и еще никому не известных. Стасов возил меня в музей Академии художеств смотреть замечательные рисунки Александра Иванова, а в библиотеке показывал мне собрание народных лубочных картинок с надписями в стихах и в прозе. Он же впервые заинтересовал меня русскими сказками, песнями и былинами.
На даче у Стасова, в деревне Старожиловке, в 1904 году я встретился с Горьким и Шаляпиным, и эта встреча повела к новому повороту в моей судьбе. Узнав от Стасова, что с переезда в Питер я часто болею, Горький предложил мне поселиться в Ялте. И тут же обратился к Шаляпину: "Устроим это, Федор?" - "Устроим, устроим!" - весело ответил Шаляпин.
А через месяц пришло от Горького из Ялты известие о том, что я принят в ялтинскую гимназию и буду жить в его семье, у Екатерины Павловны Пешковой.
Я приехал в Ялту, когда там еще свежа была память о недавно скончавшемся Чехове. В этом сборнике помещены стихи, в которых я вспоминаю впервые увиденный мною тогда осиротевший чеховский домик на краю города.
Никогда не забуду, как приветливо встретила меня - в ту пору еще совсем молодая - Екатерина Павловна Пешкова. Алексея Максимовича в Ялте уже не было, но и до его нового приезда дом, где жила семья Пешковых, был как бы наэлектризован надвигавшейся революцией.
В 1905 году город-курорт нельзя было узнать. Здесь в первый раз увидел я на улицах огненные полотнища знамен, услышал под открытым небом речи и песни революции. Помню, как в Ялту приехал Алексей Максимович, незадолго до того выпущенный из Петропавловской крепости. За это время он заметно осунулся, побледнел и отрастил небольшую рыжеватую бороду. У Екатерины Павловны он читал вслух написанную им в крепости пьесу "Дети Солнца".
Вскоре после бурных месяцев 1905 года в Ялте начались повальные аресты и обыски. Здесь в это время властвовал свирепый градоначальник, генерал Думбадзе. Многие покидали город, чтобы избежать ареста. Вернувшись в Ялту из Питера в августе 1906 года после каникул, я не нашел здесь семьи Пешковых.
Я остался в городе один. Снимал комнатку где-то на Старом базаре, давал уроки. В эти месяцы одиночества я запоем читал новую, неизвестную мне до того литературу - Ибсена, Гауптмана, Метерлинка, Эдгара По, Бодлера, Верлена, Оскара Уайльда, наших поэтов-символистов. Разобраться в новых для меня литературных течениях было нелегко, но они не поколебали той основы, которую прочно заложили в моем сознании Пушкин, Гоголь, Лермонтов, Некрасов, Тютчев, Фет, Толстой и Чехов, народный эпос, Шекспир и Сервантес.
Зимой 1906 года меня вызвал к себе директор гимназии. Под строгим секретом он предупредил меня, что мне грозит исключение из гимназии и арест, и посоветовал покинуть Ялту как можно незаметнее и скорее.
И вот я снова очутился в Питере. Стасов незадолго до того умер, Горький был за границей. Как и многим другим людям моего возраста, мне пришлось самому, без чьей-либо помощи, пробивать себе дорогу в литературу. Печататься я начал с 1907 года в альманахах, а позднее в только что возникшем журнале "Сатирикон" и в других еженедельниках. Несколько стихотворений, написанных в ранней молодости, лирических и сатирических, вошло в эту книгу.
Среди поэтов, которых я и до того знал и любил, особое место занял в эти годы Александр Блок. Помню, с каким волнением читал я ему в его скромно обставленном кабинете свои стихи. И дело было тут не только в том, что передо мною находился прославленный, уже владевший умами молодежи поэт. С первой встречи он поразил меня своей необычной - открытой и бесстрашной - правдивостью и какой-то трагической серьезностью. Так обдуманны были его слова, так чужды суеты его движения и жесты. Блока можно было часто встретить в белые ночи одиноко шагающим по прямым улицам и проспектам Петербурга, и он казался мне тогда как бы воплощением этого бессонного города. Больше всего образ его связан в моей памяти с питерскими Островами. В одном из стихотворений я писал:
Давно стихами говорит Нева.
Страницей Гоголя ложится Невский.
Весь Летний сад - Онегина глава.
О Блоке вспоминают Острова,
А по Разъезжей бродит Достоевский...
В самом начале 1912 года я заручился согласием нескольких редакций газет и журналов печатать мои корреспонденции и уехал учиться в Англию. Вскоре по приезде я и моя молодая жена, Софья Михайловна, поступили в Лондонский университет: я - на факультет искусств (по-нашему - филологический), жена - на факультет точных наук.
На моем факультете основательно изучали английский язык, его историю, а также историю литературы. Особенно много времени уделялось Шекспиру. Но, пожалуй, больше всего подружила меня с английской поэзией университетская библиотека. В тесных, сплошь заставленных шкафами комнатах, откуда открывался вид на деловитую, кишевшую баржами и пароходами Темзу, я впервые узнал то, что переводил впоследствии, - сонеты Шекспира, стихи Вильяма Блейка, Роберта Бернса, Джона Китса, Роберта Браунинга, Киплинга. А еще набрел я в этой библиотеке на замечательный английский детский фольклор, полный причудливого юмора. Воссоздать на русском языке эти трудно поддающиеся переводу классические стихи, песенки и прибаутки помогло мне мое давнее знакомство с нашим русским детским фольклором.
Так как литературных заработков нам едва хватало на жизнь, мне с женой довелось жить в самых демократических районах Лондона - сначала в северной его части, потом в самой бедной и густо населенной - восточной, и только под конец мы выбрались в один из центральных районов поблизости от Британского музея, где жило много таких же студентов-иностранцев, как и мы.
А на каникулах мы совершали пешие прогулки по стране, измерили шагами два южных графства (области) - Девоншир и Корнуолл. Во время одной из далеких прогулок мы познакомились и подружились с очень интересной лесной школой в Уэльсе ("Школой простой жизни"), с ее учителями и ребятами.
Все это оказало влияние на мою дальнейшую судьбу и работу.
В ранней молодости, когда я больше всего любил в поэзии лирику, а в печать отдавал чаще всего сатирические стихи, я и представить себе не мог, что со временем переводы и детская литература займут большое место в моей работе. Одно из первых моих стихотворений, помещенных в "Сатириконе" ("Жалоба"), было эпиграммой на переводчиков того времени, когда у нас печаталось много переводов из французской, бельгийской, скандинавской, мексиканской, перуанской и всяческой другой поэзии. Тяга ко всему заграничному была тогда так велика, что многие стихотворцы щеголяли в своих стихах иностранными именами и словечками, а некий литератор даже избрал для себя звучный, похожий на королевское имя псевдоним - "Оскар Норвежский". Только лучшие поэты того времени заботились о качестве своих переводов. Бунин перевел "Гайавату" Лонгфелло так, что этот перевод мог занять место рядом с его оригинальными стихами. То же можно сказать о переводах Брюсова из Верхарна и армянских поэтов, о некоторых переводах Бальмонта из Шелли и Эдгара По, Александра Блока из Гейне. Можно назвать еще нескольких талантливых и вдумчивых переводчиков. А большинство стихотворных переводов было делом рук литературных ремесленников, часто искажавших и оригинал, с которого переводили, и родной язык.
Руками ремесленников делалась в то время и наиболее ходкая литература для детей. Золотым фондом детской библиотеки была классика, русская и зарубежная, фольклор и те повести, рассказы и очерки, которые время от времени дарили детям лучшие современные писатели, популяризаторы науки и педагоги. Преобладали же в предреволюционной детской литературе (особенно в журналах) слащавые и беспомощные стишки и сентиментальные повести, героями которых были, по выражению Горького, "отвратительно-прелестные мальчики" и такие же девочки.
Не удивительно то глубокое предубеждение, которое я питал тогда к детским книжкам в тисненных золотом переплетах или в дешевых пестрых обложках.
Переводить стихи я начал в Англии, работая в нашей тихой университетской библиотеке. И переводил я не по Заказу, а по любви - так же, как писал собственные лирические стихи. Мое внимание раньше всего привлекли английские и шотландские народные баллады, поэт второй половины XVIII и первой четверти XIX века Вильям Блейк, прославленный и зачисленный в классики много лет спустя после смерти, и его современник, умерший еще в XVIII веке, - народный поэт Шотландии Роберт Бернс.
Над переводом стихов обоих поэтов я продолжал работать и по возвращении на родину. Мои переводы народных баллад и стихов Вордсворта и Блейка печатались в 1915-1917 годах в журналах "Северные записки", "Русская мысль" и др.
А к детской литературе я пришел позже - после революции,
Вернулся я из Англии на родину за месяц до первой мировой войны. В армию меня не взяли из-за слабости зрения, но я надолго задержался в Воронеже, куда в начале 1915 года поехал призываться. Здесь я с головою ушел в работу, в которую постепенно и незаметно втянула меня сама жизнь. Дело в том, что в Воронежскую губернию царское правительство переселило в это время множество жителей прифронтовой полосы, преимущественно из беднейших еврейских местечек. Судьба этих беженцев всецело зависела от добровольной общественной помощи. Помню одно из воронежских зданий, в котором разместилось целое местечко. Здесь нары были домами, а проходы между ними - улочками. Казалось, будто с места на место перенесли муравейник со всеми его обитателями. Моя работа заключалась в помощи детям переселенцев.
Интерес к детям возник у меня задолго до того, как я стал писать для них книжки. Безо всякой практической цели бывал я в петербургских начальных школах и приютах, любил придумывать для ребят фантастические и забавные истории, с увлечением принимал участие в их играх. Еще теснее сблизился я с детьми в Воронеже, когда мне пришлось заботиться об их обуви, пальтишках и одеялах.
И все же помощь, которую мы оказывали ребятам-беженцам, носила оттенок благотворительности.
Более глубокая и постоянная связь с детьми установилась у меня только после революции, которая открыла широкий простор для инициативы в делах воспитания.
В Краснодаре (ранее Екатеринодаре), где служил на заводе мой отец и куда летом 1917 года переселилась вся наша семья, я работал в местной газете, а после восстановления Советской власти заведовал секцией детских домов и колоний областного отдела народного образования. Здесь же, с помощью заведующего отделом М. А. Алексинского, я и еще несколько литераторов, художников и композиторов организовали в 1920 году один из первых в нашей стране театров для детей, который скоро вырос в целый "Детский городок" со своей школой, детским садом, библиотекой, столярной и слесарной мастерскими и различными кружками.
Вспоминая эти годы, не знаешь, чему больше удивляться: тому ли, что в стране, истощенной интервенцией и гражданской войной, мог возникнуть и существовать несколько лет "Детский городок", или же самоотверженности его работников, довольствовавшихся скудным пайком и заработком.
А ведь в коллективе театра были такие работники, как Дмитрий Орлов (впоследствии народный артист РСФСР, актер Театра Мейерхольда, а потом МХАТа), как старейший советский композитор В. А. Золотарев и другие.
Пьесы для театра писали по преимуществу двое - я и поэтесса Е. И. Васильева-Дмитриева. Это и было началом моей поэзии для детей, которой отведено значительное место в этом сборнике.
Оглядываясь назад, видишь, как с каждым годом меня все больше и больше захватывала работа с детьми и для детей. "Детский городок" (1920-1922), Ленинградский театр юного зрителя (1922-1924), редакция журнала "Новый Робинзон" (1924-1925), детский и юношеский отдел Ленгосиздата, а потом "Молодой гвардии" и, наконец, ленинградская редакция Детгиза (1924-1937).
Журнал "Новый Робинзон" (носивший сначала скромное и неприхотливое название "Воробей") сыграл немаловажную роль в истории нашей детской литературы. В нем были уже ростки того нового и оригинального, что отличает эту литературу от прежней, предреволюционной. На его страницах впервые стали печататься Борис Житков, Виталий Бианки, М. Ильин, будущий драматург Евгений Шварц.
Еще более широкие возможности открылись передомною и другими сотрудниками журнала, когда мы начали работать в издательстве. За тринадцать лет этой работы менялись издательства, в ведении которых редакция находилась, но не менялась - в основном - сама редакция, неустанно искавшая новых авторов, новые темы и жанры художественной и познавательной литературы для детей. Работники редакции были убеждены в том, что детская книга должна и может быть делом высокого искусства, не допускающего никаких скидок на возраст читателя.
Здесь выступили со своими первыми книгами Аркадий Гайдар, М. Ильин, В. Бианки, Л. Пантелеев, Евг. Чарушин, Т. Богданович, Д. Хармс, А. Введенский, Елена Данько, Вяч. Лебедев, Н. Заболоцкий, Л. Будогоская и многие другие писатели. Здесь же вышла и книга Алексея Толстого "Приключения Буратино".
Мы и не знали в то время, как внимательно следил за нашей работой находившийся тогда в Италии А. М. Горький, придававший первостепенное значение детской литературе. Еще в самые первые годы революции он основал журнал для детей "Северное сияние", а потом редактировал при участии Корнея Чуковского и Александра Бенуа веселый и праздничный детский альманах "Елка".
Мое общение с Алексеем Максимовичем прервалось еще со времени его отъезда за границу в 1906 году.
И вот в 1927 году я получил от него из Сорренто письмо, в котором он с похвалой отзывался о книгах Бориса Житкова, Виталия Бианки и моих, а также о рисунках В. В. Лебедева, который работал в нашей редакции рука об руку со мной. С тех пор от внимания Горького не ускользала ни одна сколько-нибудь выдающаяся книга для детей. Он радовался появлению повести Л. Пантелеева и Г. Белых "Республика Шкид", выходу "Рассказа о великом плане" и книги "Горы и люди" М. Ильина. В альманахе, печатавшемся под его редакцией, он поместил вышедшую у нас детскую книгу известного физика М. П. Бронштейна "Солнечное вещество".
А когда в 1929-1930 годах на меня и на всю нашу редакцию ополчились соединенные силы наиболее непримиримых рапповцев и догматиков от педологии, Алексей Максимович выступил с гневной отповедью всем гонителям фантазии и юмора в детской книге (статьи "Человек, уши которого заткнуты ватой", "О безответственных людях и о детской книге наших дней" и др.).
Помню, как после одного из совещаний о детской литературе Горький спросил меня своим мягким, приглушенным баском:
"- Ну, что, позволили наконец разговаривать чернильнице со свечкой?
И добавил, покашливая, совершенно серьезно:
- Сошлитесь на меня. Я сам слышал, как они разговаривали. Ей-богу!"
В 1933 году Горький пригласил меня к себе в Сорренто, чтобы наметить в общих чертах программу будущего - как мы его тогда называли - Детиздата и поработать над письмом (докладной запиской) в ЦК партии об организации первого в мире и небывалого по масштабам государственного издательства детской литературы.
Когда же в 1934 году в Москве собрался Первый всесоюзный съезд советских писателей, Алексей Максимович предложил, чтобы мое выступление ("О большой литературе для маленьких") было заслушано на съезде сейчас же после его доклада, как содоклад. Этим он хотел подчеркнуть значительность и важность детской книги в наше время.
Последнее мое свидание с Горьким было в Тессели (в Крыму) месяца за два до его кончины. Он передал мне намеченные им для издания списки книг для детей младшего и среднего возраста, а также проект раздвижной географической карты и геологического глобуса.
В следующем, 1937 году наша редакция в том составе, в каком она работала в предшествовавшие годы, распалась. Двое редакторов были по клеветническому навету арестованы. Правда, через некоторое время их освободили, но фактически прежняя редакция перестала существовать. Вскоре я переехал в Москву.
Редакция отнимала у меня много сил и оставляла мало времени для собственной литературной работы, и все же я вспоминаю ее с удовлетворением и с чувством глубокой благодарности к моим товарищам по работе, так самоотверженно и самозабвенно преданных делу. Этими товарищами были замечательный художник В. В. Лебедев, талантливые писатели-редакторы Тамара Григорьевна Габбе, Евгений Шварц, А. Любарская, Леонид Савельев, Лидия Чуковская, З. Задунайская.
Кукрыниксами - М. В. Куприяновым, П. Н. Крыловым и Н. А. Соколовым.
Сатирические стихи послевоенных лет были обращены, главным образом, против сил, враждебных миру.
Делу мира посвящен и текст оратории, который я напи сал для композитора Сергея Прокофьева. С ним же я работал над кантатой "Зимний костер".
И наконец, в 1962 году впервые вышла моя "Избранная лирика".
Сейчас я продолжаю работать в жанрах, в которых работал и раньше. Пишу лирические стихи, написал новые детские книги в стихах, перевожу Бернса и Блейка, работаю над новыми статьями о мастерстве, а в последнее время вернулся к драматургии - написал комедию-сказку "Умные вещи".
С. МАРШАК
Ялта, 1963
* СКАЗКИ. ПЕСНИ. ЗАГАДКИ *
* НАЧИНАЕТСЯ РАССКАЗ *
Раз,
Два,
Три,
Четыре.
Начинается рассказ:
В сто тринадцатой квартире
Великан живет у нас.
На столе он строит башни,
Строит город в пять минут.
Верный конь и слон домашний
Под столом его живут.
Вынимает он из шкафа
Длинноногого жирафа,
А из ящика стола -
Длинноухого осла.
Полон силы богатырской,
Он от дома до ворот
Целый поезд пассажирский
На веревочке ведет.
А когда большие лужи
Разливаются весной,
Великан во флоте служит
Самым младшим старшиной.
У него бушлат матросский,
На бушлате якоря.
Крейсера и миноноски
Он ведет через моря.
Пароход за пароходом
Он выводит в океан.
И растет он с каждым годом,
Этот славный великан!
Самуил Яковлевич Маршак. Произведения для детей. Том 1
МЯЧ
УСАТЫЙ-ПОЛОСАТЫЙ
ДВА ДРОЗДА
ВАНЬКА-ВСТАНЬКА
БОЛЬШОЙ КАРМАН
ЗООСАД
СЛОН
ЖИРАФ
ТИГРЕНОК
ЗЕБРЫ
Кто не знает произведений Корнея Чуковского, Сергея Михалкова, Агнии Барто? И уж, конечно, нет такого уголка в нашей стране, где бы не знали нашего замечательного детского писателя Самуила Яковлевича Маршака .
Начало творчества С. Я. Маршака
Самуил Яковлевич Маршак родился в 1887 году в г. Воронеже. Детство его и первые школьные годы прошли в небольшом городке Острогожске Воронежской губернии, где отец будущего поэта работал техником на мыловаренном заводе. Маленький Маршак очень рано пристрастился к чтению, а уже четырех лет стал сам сочинять стихи. В гимназии, где он впоследствии стал учиться, образованный учитель-латинист, сам влюблённый в литературу, обратил внимание на маленького способного гимназиста, познакомил его с русской и классической поэзией. Маршаку исполнилось едва 11 лет, когда он уже сочинил несколько поэм и перевёл оду Горация.
А затем… счастливый случай. Тринадцатилетним мальчиком, попав из провинции в Петербург, Маршак встретился со знаменитым русским критиком и неутомимым поборником отечественного искусства Владимиром Васильевичем Стасовым, которому очень приглянулись литературные опыты и творчество маленького гимназиста, «полтора вершка от полу».
Маршак стал постоянно бывать у Стасова, целые дни сидел в Петербургской публичной библиотеке, где тогда работал знаменитый критик, жил у него на даче, и вскоре юному поэту было поручено сочинить шутливую приветственную оду во славу «четырёх русских богатырей», которые должны были навестить Стасова на даче. То были Репин, Шаляпин, Горький и Глазунов. Величание имело большой успех.
Алексей Максимович заинтересовался юным поэтом и, узнав, что у него плохое здоровье, пригласил его к себе в Ялту.
Некоторое время Маршак жил в Крыму, в семье Горького. Он лечился, занимался своим образованием, много читал. Но, когда в 1905 году семья Горького из-за полицейских преследований принуждена была покинуть Крым, мальчик снова попал в Петербург, за Невскую заставу, где в то время на заводе работал его отец.
Наступило тяжёлое время в жизни писателя . Горький должен был уехать за границу. Стасов скончался. Пришлось молодому поэту зарабатывать себе на жизнь уроками, случайным сотрудничеством в юмористических журналах и в газетах. Всё свободное время Маршак проводил в залах Публичной библиотеки. Он стремился стать по-настоящему образованным человеком. Но в глазах тогдашних властей он был, из-за связи с Горьким, не совсем «благонадёжным» в политическом отношении.
Двери в университет были для него закрыты. Договорившись с некоторыми петербургскими журналами, Маршак получил возможность уехать для обучения в Англию.
Как Маршак стал детским писателем
На родину Маршак вернулся в 1914 году, буквально за несколько недель до начала первой мировой войны. Он жил в Воронеже, кормясь случайной работой и переводами английских и шотландских баллад и классической лирики английских поэтов.
Тогда же судьба впервые свела Маршака с теми, кому он вскоре посвятил на долгие годы свой талант, свой труд, свою жизнь. Ему пришлось принять участие в работе по оказанию помощи беженцам из тех мест, где бушевала война. Дети из разорённых, лишённых родного крова семей произвели особенно сильное впечатление на С. Я. Маршака , хотя в то время он ещё не думал, что главным делом его ближайшего будущего будет создание литературы для детей .
Это началось уже после Великой Октябрьской социалистической революции, когда Маршак вместе с группой педагогов создал «детский городок» в Краснодаре. В этом «городке» кроме библиотеки, детского сада и всевозможных самодеятельных кружков был и детский театр. Для сцены его надо было писать всевозможные интермедии, короткие пьески, сказки. Здесь Маршак и стал писать для детей. А уже в 1922 году в Краснодаре вышла из печати книга «Театр для детей», в которой были собраны пьесы, написанные Маршаком или им же в сотрудничестве с Е. Васильевой.
После того как театр распался, Маршак в 1923 году вернулся в Ленинград. Здесь и начался уже подлинный расцвет его творчества , обращенного к детям . Он работал в Ленинградском театре юного зрителя, переводил детские народные песенки Англии, среди которых был теперь уже знаменитый «Дом, который построил Джек». Он придумал книжку нового рода - книжку-картинку «Детки в клетке», завоевавшую с тех пор большую известность. Тогда же он написал и свои первые оригинальные сказки в стихах для детей . Это были ласковая и смешная «Сказка о глупом мышонке» и наизусть заученный миллионами ребят «Пожар».
Вскоре Маршак стал руководителем детского отдела Госиздата в Ленинграде. И маленькие читатели получили такие превосходные книги, как «Горы и люди», «Рассказ о великом плане» М. Ильина, «Лесную газету» В. Бианки, «Морские истории» Б. Житкова, «Пакет» и «Часы» Л. Пантелеева. В то время Ленинград был центром нашей детской литературы. А вскоре и в Москве появился большой отряд новых детских писателей, имена которых теперь хорошо известны.
Поддержанный в своих принципах А. М. Горьким, защитившим Маршака от нападок критиков, пытавшихся ополчиться против яркой увлекательности и радостной сказочной свежести маршаковских книжек, Самуил Яковлевич Маршак стал любимейшим детским поэтом .
Творчество Маршака — творчество для детей
Надо ли здесь перечислять все книжки С. Я. Маршака, его сказки, песни, загадки, пьесы, воспевающие добрую силу тружеников, веселую отвагу мастеров, пожарников, высмеивающие лентяев, трусов, жадных?! Обратитесь к любому из ребят, начиная с 4-5 лет и даже младше, и вам тотчас напомнят и об «Усатом Полосатом», и о вездесущей «Почте», и о знаменитом «Багаже», в котором так неожиданно за время короткого пути выросла собачонка, превратившись в огромного пса… И про то, «Откуда стол пришёл», и про «Разноцветную книгу», которая одинаково радует и слух и зрение ребят. И о «Кошкином доме», «Теремке», «Двенадцати месяцах» и других пьесах, которые не сходят со сцен наших детских театров. И об изобретательно построенном поэтическом путешествии «от А до Я» и о «Мистере Твистере».
Поэт высокой мысли, которую он умеет облечь в простые, доступные самому маленькому ребёнку стихи, человек обширной культуры, писатель широких горизонтов и блестящего мастерства, владеющий всеми красками, всеми изобразительными средствами, создающий стих лёгкий, полногласный, использующий все оттенки слова и в то же время чрезвычайно лаконичный, краткий в своём поэтическом языке, Самуил Яковлевич Маршак давно завоевал не только восторженную любовь уже нескольких молодых поколений, но и заслужил всеобщее признание как один из крупнейших поэтов нашей страны.
Все своё огромное умение, великолепный поэтический опыт, удивительное знание народного слова, способность в двух-трёх строках изложить мысль, изобразить картину, полную красок и действия, воссоздать чувтсво, вычеканить запоминающийся образ вкладывает Маршак в любое своё произведение для детей и взрослых .
Сатирические произведения
А в дни Великой Отечественной войны раскрылась перед читателем ещё одна сторона творчества Маршака . На всех фронтах читали его сатирические стихи, напечатанные в «Правде», меткие эпиграммы, которыми он как подлинный снайпер слова разил гитлеровцев. То, что ещё недавно звучало в очаровательной ребячьей полупесенке, полусчиталке о мастере-ломастере («Раз, два-по полену. Три, четыре — по колену»), зазвучало уже с иной интонацией в убийственно метких и скорострельных строках, плакатах, стихотворных листовках, антифашистских эпиграммах, например, в таких, направленных против палачей-гаулейтеров, которые удрали из фашистской Германии, избежав суда народов и теперь ищут для себя подходящую работу по прежней специальности:
Кули таскать? Рубить дрова?
За это платят скудно.
Притом дрова - не голова,
Рубить их очень трудно.
Лудить, паять, кроить, дубить
Труднее, чем дубасить.
Носить трудней, чем доносить,
И легче красть, чем красить.
Вот такими стихами, полными сокрушительной жгучей силы, построенными на остроумнейшей и находчивой игре слова, за которой всегда раскрывается у Маршака глубокое уважение к человеческому труду и яростное презрение к праздности и жестокости, участвовал поэт Маршак в великой борьбе советского народа за общее правое дело.
Маршак как переводчик. Стихи, сонеты Шекспира, баллады в переводе Маршака
Есть, наконец, ещё один большой раздел творчества С. Я. Маршака , в котором поэт показал себя несравненным мастером, художником классической силы, выдающимся деятелем самой передовой культуры. Имя Маршака, как поэта-переводчика , будет всегда занимать одно из самых почётных мест в истории и практике русского художественного перевода .
Маршак сделал достоянием миллионов советских читателей всю глубину, поэтическую прелесть и тончайшую лирическую мудрость сонетов Шекспира , впервые в русском языке обретших своё подлинное звучание. Он сделал широкочитаемым и популярным у нас поэтом великого шотландца Бернса , познакомил наших читателей с Китсом, Вордсвортом. Наконец, он подарил нашим детям блистательно переведённые им стихи итальянского поэта Джанни Родари, который благодаря этому ныне известен у нас даже значительно больше, чем у себя на родине, в Италии. Он переводил Петефи и Гейне, Тувима и Квитко. В Англии и Шотландии его встречали как испытанного друга, немало сделавшего для сближения русской, шотландской и английской культур. С огромным успехом и вдохновением выполняет Маршак эту почётную роль поэтического «связиста» между веками и народами.
Несмотря на свои 70 лет и частенько посещающую поэта болезнь, он работает с неиссякаемым молодым напором. Когда ни придёшь к нему, он всегда в работе, всегда обложен рукописями, чужими и своими, всегда готов прочесть тебе совсем новые стихи, переводы, эпиграммы. Беспрерывно звонит телефон - всем нужен Маршак, везде ждут его стихов, его статей, его слова, его совета, его участия. И он весь, рукава по локоть, в беспрерывном труде. Кажется, что жажда творчества его ненасытна. Глядя на него, когда он сидит за столом, бурно дымя папиросой, ворочая пласты рукописей и вороша груды разноязыких книг, я всякий раз вспоминаю могучих мастеров Возрождения, которых, вероятно, обуревала такая же жажда деятельности…
Из журнала «Семья и школа», 1963 год
Детская тема возникла в творчестве Маршака далеко не случайно. Волей судьбы и трагических перипетий начала столетия он непрерывно был связан с помощью детям. Маршак занимался благотворительностью, работал в органах просвещения, основал и редактировал детские журналы, и стоял у истоков знаменитого Детгиза, в котором издавалась масса произведений для детей.
Детям сразу понравилось читать стихи Самуила Маршака. Этому способствовало превосходное умение поэта писать стихи простым языком, соблюдая размер и рифму. Поэтому почти все стихи Маршака для детей не только легко читаются, но и хорошо запоминаются. Эти достоинства произведений поэта объясняются не только его талантом. Маршак относился к детским произведениям с очень большой требовательностью. Он считал, что детские стихи и книги должны быть произведением высокого искусства. Даже короткие детские стихи он называл «Большой литературой для маленьких». Одновременно Маршак стремился избегать излишнего морализаторства и лакировки поступков своих героев, которыми детские произведения были перегружены до него.
Среди самых популярных стихов Маршака для детей такие произведения, как «Кошкин дом», «Вот какой рассеянный», переводные «Робин-Бобин», «Шалтай-Болтай» и «Дом, который построил Джек». Переводы детских стихов в исполнении Маршака зачастую звучат гораздо лучше, чем на языке оригинала. Это ещё раз показывает, насколько серьёзно поэт относился даже к работе над переводом коротких детских стихов. Именно этот серьёзный подход к работе и сделал стихи Самуила Маршака столь популярными и любимыми.
МАРШАК САМУИЛ ЯКОВЛЕВИЧ - советский поэт, переводчик, драматург, литературный критик, редактор.
Родился в семье техника-мастера на химических заводах. С раннего детства писал стихи. В 1902 вместе с семьей переехал в Петербург, где случай помог ему познакомиться с В.В.Стасовым, а через чего с Ф.И.Шаляпиным и М.Горьким, принявшими горячее участие в судьбе талантливого мальчика. Хлопотами Стасова Маршак, сын еврея из черты оседлости, был определен в гимназию; впоследствии Горький поселил его у своей жены, Е.П.Пешковой, в Ялте (1904–1906), где Маршак продолжал учебу на средства Горького и Шаляпина. С 1907, вернувшись в Петербург, начал выступать в одном из популярнейших журналов Серебряного века – «Сатириконе». В 1912–1915 жил в Англии, слушал лекции на филологическом факультете Лондонского университета (1913–1914); в 1915–1917 в журналах «Северные записки», «Русская мысль» и др. изданиях опубликовал свои первые переводы (стихи Р.Бернса, У.Блейка, У.Вордсворта, английские и шотландские народные баллады). Вернувшись в Россию, участвовал в организации помощи малолетним сиротам и беженцам – жертвам Первой мировой войны. Летом 1917 в Екатеринодаре (Краснодар) организовал и возглавил «Детский городок» – комплекс детских учреждений (школа, библиотека, мастерские и т.п.), включавший в себя и один из первых советских театров юного зрителя. Для него Маршак и поэтесса Е.И.Васильева (Дмитриева; псевд. – Черубина де Габриак) писали пьесы-сказки (совместный сб. Театр для детей, 1922).
В 1922 переехал в Петроград, где стал заведующим литературно-репертуарной частью Театра юных зрителей, а вскоре начали выходить стихотворные книжки Маршака, мгновенно завоевавшие любовь маленьких читателей: Детки в клетке, Пожар, Сказка о глупом мышонке (все 1923), Цирк, Мороженое, Вчера и сегодня (все 1925), Багаж (1926), Пудель, Почта (обе 1927), Вот какой рассеянный (1930) и др. В игрушечный мир дореволюционной детской литературы Маршак (как и К.И.Чуковский и Д.И.Хармс) ввел живые и узнаваемые, обаятельные и забавные, фантазийные и поучительные образы людей, взрослых и маленьких, зверей, птиц, вещей, попадающих в самые разнообразные ситуации, вызывающие смех, сочувствие, понимание, недоверие – целый спектр чувств, в основу которых писатель ненавязчиво и тонко кладет назидание, наставляющее без принуждения и скуки.
Жанровое разнообразие поэзии Маршака (маленькая стихотворная новелла, баллада, загадка, сценка, песенка, сказка и присказка, считалка) сочеталось с удивительной легкостью, органическим изяществом, виртуозной простотой стиха, определенностью композиции, четкостью музыкального ритма, смысловой насыщенностью текста, мудрого для взрослых и понятного детям. Неслучайно многие строки Маршака – стихи, по выражению Чуковского, «алмазной чеканки» – вошли в культурный обиход россиян как пословицы, поговорки и афоризмы.
В 1924–1925 – редактор журнала «Новый Робинзон», в котором впервые стали печататься Б.С.Житков, М.Ильин (брат Маршака), В.В.Бианки, Е.Л.Шварц и др. будущие классики отечественной детской литературы. В 1924–1934, возглавляя Детский отдел Госиздата, Маршак ввел в детскую литературу не менее ярких Л.Пантелеева, Г.Г.Белых, Хармса, А.И.Введенского и др. Вполне заслуженно Горький еще в начале 1930-х годов назвал Маршака «основоположником детской литературы у нас».
В 1937 переехал в Москву, продолжая писать стихи для детей и переводить на русский язык английскую поэзию. В «детских» произведениях поэт не боится затрагивать и производственные, и мировоззренческие, и серьезные морально-психологические («Ежели вы / Вежливы / И к совести / Не глухи, / Вы место / Без протеста / Уступите / Старухе. / Ежели вы / Вежливы / В душе, а не для виду, / В троллейбус / Вы поможете / Взобраться / Инвалиду...»), и политические проблемы, искусно, остроумно, даже весело расширяя границы мира юных читателей (Мастер-ломастер, Война с Днепром, Мистер Твистер, Рассказ о неизвестном герое и др.).
В годы Великой Отечественной войны Маршак выступал с сатирическими текстами на газетных полосах (Юный Фриц, или Экзамен на аттестат «зверости»; по его мотивам – киносценарий Юный Фриц, или Сентиментальное воспитание, 1942–1943; одноим. к/ф Г.А.Козинцева), во фронтовых листовках и агитационных плакатах (в т.ч. составлял подписи к рисункам Кукрыниксов, напр., «Днем фашист сказал крестьянам: / „Шапку с головы долой!" / Ночью отдал партизанам / Каску вместе с головой»). В то же время в стихах Маршака военных и послевоенных лет усиливается лирическое начало, углубляется психологизм, появляется пейзаж – без утраты светлого, жизнерадостного, «детского» мироощущения (сборники Почта военная, 1944; Разноцветная книга, Быль-небылица, оба 1947; Круглый год, 1948; Тихая сказка 1956; Вакса-Клякса, Угомон, оба 1958; энциклопедия в стихах Веселое путешествие от А до Я, 1953, и др.). Особенно это ощутимо во «взрослых» стихах Маршака, над которыми он начал интенсивно работать в эти годы, и в его переводах (кроме вышеназванных авторов, Дж.Г.Байрон, Д.Китс, Р.Киплинг, Р.Стивенсон, Р.Браунинг, Э.Лира, Г.Гейне, Дж.Родари и др., в т.ч. украинские, белорусские, армянские и др. иноязычные поэты).
Эпоху в отечественной словесности составили его переводы 154-х сонетов У.Шекспира (в числе которых знаменитый 66-й сонет: «Зову я смерть. Мне видеть невтерпеж / Достоинство, что просит подаянья, / Над простотой глумящуюся ложь, / Ничтожество в роскошном одеянье... / И прямоту, что глупостью слывет, / И глупость в маске мудреца, пророка, / И вдохновения зажатый рот, / И праведность на службе у порока...»).
В 1962 вышла книга Избранной лирики Маршака (Ленинская премия, 1963), куда вошли, в числе прочего, «лирические эпиграммы», как их называл сам поэт, – афористичные четверостишия и двустишия, аккумулирующие в чеканных и мелодичных строфах глубокую, ироничную, жизнелюбивую мудрость их автора.
Шедевры многогранного творчества Маршака – и его лирические эпиграммы («Немало книжек выпущено мной, / Но все они умчались, точно птицы. / И я остался автором одной / Последней, недописанной страницы», 1964), и философские раздумья («Все те, кто дышит на земле, / При всем их самомнении – / Лишь отражения в стекле, / Ни более, ни менее...», 1964), и послания (Т.Г – «Все лучшее ты отдавала даром, / Делилась счастьем и душевным жаром, / Нежданным кладом, что нашла сама, / Игрой живого, быстрого ума...», начало 1960-х годов), и элегии («Колышутся тихо цветы на могиле / От легкой воздушной струи. / И в каждом качанье негнущихся лилий / Я вижу движенья твои...», 1958), и пейзажная лирика («В полутьме я увидел: стояла / За окном, где кружила метель, / Словно только что с зимнего бала, / В горностаи одетая ель...», 1957), и раздумья о поэтическом творчестве («Бывало, полк стихов маршировал, / Шеренги шли размеренно и в ногу, / Рифмованные, звонкие слова / Литаврами звенели всю дорогу...»). Долговременную славу принесли Маршаку и его пьесы-сказки (до сих пор не покидающие ни театральных подмостков, ни радиомикрофона, ни теле- и киноэкрана (Кошкин дом, 1922; Двенадцать месяцев, 1943, 2-я ред. 1962; Горя бояться – счастья не видать, 1922, 1954; Умные вещи, 1940, 1964).
Важной стороной деятельности Маршака была его мемуаристика и литературная критика (автобиографическая повесть В начале жизни. Страницы воспоминаний, 1960; сборник статей о литературном мастерстве, заметок и воспоминаний Воспитание словом, 1961), а также постоянное общение с коллегами по поэтическому цеху, в т.ч. начинающими (с ними Маршак был не только доброжелателен, но и предельно откровенен, называя, по свидетельству очевидцев, дурные стихи «дурными поступками»).
Общепризнанный, читаемый и любимый классик отечественной литературы 20 в., Маршак был удостоен самых высоких наград (кроме Ленинской, Государственные премии 1942, 1946, 1949, 1951). Свидетельством широты и мощи его таланта стал венок из вереска, присланный на его похороны из Шотландии, с родины Бернса, свежую и естественную лирику которого поэт сделал фактом русской литературы. Стихи самого Маршака переведены на многие языки народов мира.
Имя Маршака Самуила Яковлевича известно во всем мире. Уже не одно поколение выросло на прекрасном творчестве писателя. В основном все знают Маршака как детского писателя, но Самуил Яковлевич был еще поэтом, переводчиком и драматургом. Давайте познакомимся с тем, какие произведения писал Маршак в течение своей творческой жизни.
Ранее творчество писателя
Какие произведения писал Маршак в детстве? Это были стихи, которые мальчик начал сочинять с 4 лет. Первые произведения были написаны на иврите, так как родился Маршак в еврейской семье. Рос маленький Самуил в г. Острогожске, недалеко от Воронежа. Отец мальчика был образованным человеком и поощрял его интересы. В поисках лучшей работы семья часто меняла место проживания. В 1902 г. отец поэта нашел постоянную работу в Петербурге и перевез туда все свое семейство. Первые произведения Маршака для детей появились, когда ему было всего 12 лет.
После переезда в Петербург Самуил Яковлевич знакомится с критиком Владимиром Стасовым, который благосклонно принимает творчество поэта. В этот период Маршак создал первые свои серьезные творения политического характера. Писатель знакомится с Горьким и проживает два года с его семьей в Ялте. Выходит первый сборник Самуила Яковлевича «Сиониды».
Маршак С. Я. Стихотворения для детей
В 1912 г. писатель уезжает на учебу в Лондон, где открывает в себе новые таланты - перевод поэзии. Маршак начал переводить стихи известных писателей, таких как Байрон, Милн, Киплинг. Именно Самуилу Яковлевичу мы благодарны за стихотворение «Дом, который построил Джек». Первая книжка писателя носит название этого стиха, а также содержит еще и английские песенки. Сборник был выпущен в 1923 г.
Вернувшись в организовывает «Детский городок», в который входят театр и библиотеки. Маршак начинает ставить пьесы по своим творениям. С этого начинается новый этап в творчестве поэта - стихи-пьесы для детей. Какие произведения писал Маршак для самых маленьких? Это популярные по сей день «Детки в клетке», «Цирк», «Вчера и сегодня», «Пудель», «Вот такой рассеянный» и многие другие. Особую известность приобрели сказки писателя: «Умные вещи», «Кошкин дом» и «Двенадцать месяцев».
Лирика и сатира в творениях писателя
Какие произведения писал Маршак, помимо детских стихов? творения, которые писатель публиковал еще с 1907 г. в альманахах и журналах. В сороковых годах Самуил выпускает сборник «Стихи 1941-1946», который включает 17 стихов «Из лирической тетради». В течение жизни в этот цикл добавлялись новые произведения. За сборник «Избранная лирика» Маршак получил в 1963 г. Ленинскую премию.
Еще один стиль, в котором творил писатель - это сатира. Сборники сатиристических стихов были напечатаны в 1959 г. и 1964 г. Также Маршак публиковал в газетах и журналах свои фельетоны, эпиграммы и пародии.
Стихи, пьесы и другие творения писателя переведены на множество языков и пользуются популярностью во всем мире. Сказка Маршака «Двенадцать месяцев» входит в школьную программу. Некоторые произведения писателя были экранизированы и полюбились маленьким зрителям.