Когда прошли времена язычества, когда христианство перестало подвергаться гонению и было признано мировой религией, казалось бы, все разногласия должны быть решены. Но порой разрешить возникающие конфликты, опровергнуть еретические учения могли только Вселенские Соборы - мира не было даже внутри Церкви.
Первым был Никейский Собор, созванный в 325 году. Причиной ему послужило получившее широкое распространение учение александрийского пресвитера Ария. Суть его заключалась в отрицании тождества между Богом-Отцом и Богом-Сыном. Он утверждал, что Иисус Христос сотворен Господом, но не является его воплощением. Подобная мысль в корне опровергала все догматы христианства, а потому первоначально учение Ария отверглось Однако, гордый пресвитер отказался признать решение Собора правомерным и продолжил привлекать на свою сторону верующих.
Тогда пригласил епископов из всех стран мира на Вселенский Собор в небольшой город Никею (сейчас он называется Изник и находится на территории современной Турции). Некоторые из присутствующих представителей Церкви несли на своем теле следы истязаний, полученные во имя истинного христианства. Присутствовали также и епископы, поддерживающие Ария.
Прения длились более двух месяцев. За это время было немало обсуждений, выступлений философов, уточнений богословских формулировок. Как рассказывает легенда, точку в препирательства поставило проявление божественного чуда. Как единение трех начал, он привел пример глиняного черепка: вода, огонь, глина дают единое целое. Также и по сути один Бог. После его речи из черепка показался огонь, появилась вода и образовалась глина. После такого чуда Никейский собор окончательно отверг лжеучение Ария, его самого утвердил и установил 20 правил церковной дисциплины, определил дату празднования Пасхи.
Но этот Церковный Собор так и не поставил окончательную точку в этом вопросе. Споры продолжались еще очень долго. Даже сейчас еще доносятся их отголоски - арианство легло в основу учения Свидетелей Иеговы.
Помимо Собора 325 года, имел место также Второй Никейский Собор, созванный константинопольской в 787 году. Целью его было упразднить существовавшее в то время иконоборчество. На самом деле императрица совершила две попытки созвать Вселенский Собор. Но в 786 году в Храм Святых Апостолов в Константинополе, где начал работу Собор, ворвалась гвардия, поддерживающая иконоборцев. Святым отцам пришлось разойтись.
Прибегнув к немалым ухищрениям, распустив старую гвардию, набрав новые войска, Ирина все же созвала Собор в 787 году, но перенесла его из Константинополя в Никею. Работа его продолжалась месяц, по ее итогам почитание икон было восстановлено, они были разрешены в церквях.
Однако и этот Никейский Собор не смог полностью добиться своей цели. Иконоборчество продолжало существовать. Окончательно победить движении иконоборцев удалось только в 843 году, на Константинопольском Соборе.
В конце 322 г. Константин, преследуя сарматов, перешел границы Ликиниевых владений. Последний это принял как casus belli и объявил войну Константину. Решительное сражение произошло при Хризополисе (теперь Кавале), где Ликиний был окончательно разбит, а потом вскоре и сам убит. Осенью 323 г. Константин уже появился в восточной столице Никомодии. Нестроения в Восточной Церкви поглотили на первое время больше всего внимание императора. Сначала у него явился план - примирить враждующие стороны между собой, склонив к единению главных виновников раздора - епископа Александра и пресвитера Ария. В исполнение этого своего намерения он написал письмо епископу Александру и Арию в Александрию. Константин пишет не как богослов, но как высший принципал, снисходительно благожелательный. Касаясь спорного вопроса, Константин говорит: Александр не должен был спрашивать, а Арий отвечать, ибо “подобные вопросы, не предписанные законом (Св. Писанием)... не должны быть допускаемы до слуха простого народа,” и продолжает: “Ваш спор начался не по главному (sic !) канону к учению в законе; вы не вводите какого либо нового догмата в богопочтение; сущность мыслей у вас одна и та же (?), так что вы легко можете снова войти в общение.” Главным девизом царя, внушаемым спорящим, является in necessariis unitas, in dubiis libertas. “Итак возвратите мне мирные дни и спокойные ночи, чтобы и я, наконец, нашел утешение в чистом свете, отраду в безмятежной жизни” (Евсевий . De vita Const. II, 64-71). С письмом в Александрию был послан епископ Осий. Миссия оказалась выше его сил: примирить споривших ему не удалось. Однако он содействовал решению дела на предстоявшем Никейском Соборе. Согласно Сократу (Сократ. Ц. История III, 7) и Филосторгию (Филосторгий. I, 7), епископы Александр и Осий условились относительно спорных вопросов и отлучения Ария. В Александрии, во время пребывания там Осия, вероятно, был созван местный собор.
Евсевий пишет, что после неудавшейся попытки к примирению сторон: “царь созвал Вселенский Собор почтительными грамотами, приглашая епископов всех стран возможно скорее прибыть в Никею” (De vita Const. с. III, 6). На Собор были приглашены не только епископы из пределов Римской империи, но и из стран и вне её - из Персии и от Скифов (De vita Const. c. III, 7). Число прибывших на Собор епископов определяется не одинаково: по Евсевию свыше 250-ти, по Евстафию около 270-ти, по словам Константина Великого - 300 и свыше 300. Созо-мен (Созомен 1, 17) указывает круглую цифру в 320. Афанасий Великий в различных местах своих сочинений определяет различно количество собравшихся епископов - 300 и 318. Последнее число стало общепринятым. Его приводят Епифаний, Сократ (1, 8), Амвросий, Геласий, Руфин и Никейский Собор часто называется просто, как Собор 318-ти отцов. Думается, это число обязано своею победою количественному совпадению с цифрою верных рабов Авраама (Быт. 14:14) или мистическому значению греческих букв, изображающих это число ТIИ, т.е. соединение креста (Т) и имени Иисуса. Такое истолкование дал впервые Амвросий Медиоланский. Невидимому, число епископов в разное время соборных заседаний было различно, отсюда и проистекли все разноречия в показаниях историков. Что Арий был позван на Собор, об этом говорит Руфин (I ,1). Большинство из епископов Римского государства принадлежало греческой нации, из латинских было только 7: 1. Осий Кордовский (из Испании); 2. Никазий Дижонский (из Галлии); 3. Цецилиан Карфагенский (из Северной Африки); 4. Домн Стридонский (из Паннонии); 5. Евстафий Миланский; 6. Марк Калаврийский (из Италии) и 7. представители Римского папы Сильвестра два пресвитера - Виктор или Витон и Викентий. Из западных латинских епископов выдавался Осий Кордовский; из греческих заслуживают особенного упоминания епископы апостольских кафедр - Александр Александрийский, Евстафий Антиохийский и Макарий Иерусалимский, потом следует упомянуть двух Евсевиев - Никомидийского и Кесарийского. Затем идут ряды чудотворцев и исповедников: Пафнутий из верхней Фиваиды, Спиридон , епископ острова Кипра, Иаков Низибийский, почитавшийся чудотворцем, способным воскрешать мертвых, Леонтий Кесарийский с пророческим даром, который, пред прибытием на Собор, крестил отца Григория Назианзянина, Потамон Гераклийский с выжженным глазом и подрезанными жилами в коленях, Павел Неокесарийский (из крепости на берегу Евфрата), который, во время Ликиниева гонения, был подвергнут пыткам горячего железа, вследствие чего его руки сделались как бы парализованными, Ипатий Гангрский и - согласно греческим минологиям (Происхождение миней относится к VII-VIIIвв. Самая древная праздничная минея, известная нам по имени, относится к IХ-му веку, сирская. Криптофератские минеи дошли до нас от XI и XII веков, а декабрьская от ХIII-го (1266). Архиеп. Сергий , Полный месяцеслов Востока, т. I, 1901. 2-ое изд. Владимир, стр. 32, 201, 205) - святой Николай от города Миры в Малой Азии, столь известный своею благотворительностью, что даже до сего времени в день памяти его собирают пожертвования на детей. Справедливо говорит Евсевий Кесарийский (De vita Const, с. III, 9) об отцах Собора: “одни были знамениты словом мудрости, другие украшались строгостью жизни и подвижничеством, а иные отличались скромностью нрава,” прекрасно присоединяет к тому и Феодорит (Феодорит . Ц. История I, 7): “было много мужей, украшенных делами апостольства; много было и таких, какие, по изречению апостола Павла, носили раны Господа Иисуса на своем теле.” Нет ничего удивительного, если, по условиям тогдашнего времени, среди епископов были люди необразованные - и это даже среди отцов Собора (Историк Сократ (I, 8.) с недовольством замечает, что это обстоятельство дало повод Македонскому епископу Сабину называть отцов Собора “простоватыми и поверхностными” и даже “смеяться” над ними). Самая твердая дата для определения времени созыва Никейского Собора находится у Сократа (Сократ . I, 13 (в самом конце)): “Он (Никейский Собор) состоялся в консульство Павлина и Юлиана, в 20-ый день месяца мая, - это был 636 г. от Александра, царя Македонского.” Это выходит 325 г. от Рождества Христова (Проф. Болотов “Лекции по древней Церковной Истории” том IV-ый, 31). Другая дата указана в актах 4-го Вселенского Собора; там стоит 13 день перед календами июля, т.е. 13-го июня. Бароний вычитал у Константинопольского епископа Аттика иную дату, что Собор происходил от 14-го июня до 25-го августа. Все эти указания думают примирить или согласить таким образом: 20-ое мая (по Болотову 22-ое) официальное начало соборных заседаний, император прибыл 13-14-го июня, но уже 19-го июня был составлен символ, а 25-го августа - конец Собора. С 19-го июня до 25-го августа занимались вопросами об устройстве церковной жизни (Hefele. Conciliengeschichte В. I, s. 295-296) - о времени празднования Пасхи, мелетианском расколе, митрополичьих округах и тому подобное. 25-го августа последовало закрытие Собора (О. Зек (Zeitschrift fur Kirchengeschichte. В. XVII, H. 1-2 § 69-70) высказывает оригинальный взгляд, что Собор мог заседать в 325 г. около 2-х месяцев, а окончил свою деятельность в ноябре 327 г. Основание для этого он хочет найти у святого Афанасия, который (в апол. против ариан. LIX) пишет: “не прошло и пять месяцев от конца Собора, как епископ Александр (Александрийский) умер.” А смерть епископа Александра обыкновенно относят к 17-му апреля 328 г. В этом своем остроумном, диалектическом использовании источников О. Зек одинок. Его взгляд приводят, но не опровергают). Время с 20 (22)-го мая до 13-14 июня протекло в предварительных совещаниях. В то время могли принимать участие в них не имевшие епископского сана, простые клирики и даже миряне (Сократ I, 8. Здесь Сократ подчеркивает энергичные выступления молодого Александрийского диакона Афанасия). Но сообщение Руфина (Руфин I, 3) и Созомена (Созомен I, 18) об участии в них арианствовавших языческих философов - легендарно. Центр рассуждении естественно составляло учение Ария о лице Иисуса Христа. Во время этих совещаний ясно определилось - кто с Арием и кто против него. Количество арианствовавших епископов различными историками определяется различно; из сопоставлений выясняется, что их было 20 (по Филосторгию 22). Из них наиболее влиятельными были - Евсевий Никомидийский, Евсевий Кесарийский, Феона Мармарикский и Секунд Птолемаидский, Митрофан Ефесский, Феогнис Никейский, Марий Халкидонский и Павлин Тирский.
В день 14-го июня прибыл император. Епископы были приглашены во внутренние залы дворца. Так как император питал сильную любовь к ораторской литературе, то, по поручению Собора, его приветствовал речью Евсевий Кесарийский (Созомен I, 19. Феодорит же (Ц. История I, 7) замечает, что речь произнес Евстафий Антиохийский. Но здесь он ошибается. Сам же Евсевий Кесарийский замечает (De vita Const. с. III, 2): Один из епископов, занимавший первое место с правой стороны, встал, приветствовал царя краткою речью”). Константин отвечал на латинском языке не потому, что он не был сведущ в греческом - он около 10-ти лет провел в Никомидии, - а потому, что ему казался более соответствующим торжественности момента официальный латинский язык (Евсевий. De vita Const. III, 13). После этого император предоставил слово председательствовавшим на Соборе (Ibid. - “παραδιδου τον λογον προεδροις”), то есть митрополитам (?). Вопрос о председателе Собора очень спорный. Обычно называют Осия Кордовского или Евстафия Антиохийского или Евсевия Кесарийского. Но это не отвечает тексту источника. Вероятно так нужно представлять дело. Председательствование принадлежало главным епископам - митрополитам, но за ходом прений наблюдал сам император и руководил ими (Ср. Bernoulli. Hauck. R. Enc. XIV, s. 12). Только благодаря умелому руководству Константина, такой сложный вопрос, как о лице Иисуса Христа, был решен в несколько дней. Феод орит пишет, со слов Евстафия (Феорорит, Ц. История 1,7. Принято, что арианский символ предложил Евсевий! но какой? Бернулли (у Hauck"a XIV, s. 13) и О. Зекк (Z. КG. XVII, s. 349-350) высказывают мнение, что это был Евсевий Кесарийский), что ариане первыми предложили свой символ, составленный Евсевием Никомидийским. Но, в нем содержались “хулы” на Сына Божия, то есть, обычные арианские выражения, что Сын Божий есть “произведение и тварь,” что было время, когда Сына не было, что Сын изменяем по существу и тому подобное. Такие “хулы” вызывали в членах Собора общее негодование, почти ярость, и арианский символ был разорван (Феодорит I, 7: του παρανομου γραμματος διαρραγμενος). Такое отношение к их символу фраппировало ариан, и они должны были, по крайней мере, на время притихнуть, умолкнуть. Тогда отцами Собора были предприняты попытки изложить свою веру в библейских терминах. Ариане охотно соглашались на все тексты, термины или выражения, приводимые православными из библейских книг; но понимали и толковали их по-своему. Так, отцы Собора первоначально остановились на формуле “Сын от Бога.” Ариане принимали это говоря, что все от Бога: “из Которого все” (1 Кор. 8:6). По Афанасию (Послание к Африканским епископам. Творения в рус. переводе часть III, 281-282; ср. Феодорит Ц. История I, 8. VI, хотя ср. Созомен. Ц. И. 1,20), правильно веровавшие епископы проектировали такой текст: Слово есть... истинный Бог , как сказал Иоанн (1 Ин. 5:20), сияние славы и образ ипостаси Отчей, как написал Павел (Евр. 1:3); а Евсеевы приверженцы, увлекаемые собственным своим зловерием, говорили друг другу: “согласимся в этом, потому что... и мы называемся образом Божьим и славою Божией...,” даже гусеницы и кузнечики именуются “великое войско Мое ” (Иоил. 2:25), и мы свои Богу... Он назвал нас братьями ” (Евр. 2:11) и тому подобное. В то время, нужно думать, когда епископы были утомлены оказавшимися бесплодными усилиями, вследствие изворотливости ариан, стараниями формулировать свое исповедание в библейских выражениях в противовес арианам, тогда выступил опять из арианской партии Евсевий Кесарийский, сам повествующий об этом в особом послании к своей Кесарийской пастве. Ариане меняют свою тактику из открытой в скрытую. Теперь показным формальным лейтмотивом арианской партии является желание дать мир Церкви. Это как раз было рассчитано на совпадение с настроением императора и на сочувствие его. С великим искусством удерживая инициативу в собственных руках, ариане предлагают еще иную, новую формулу, свободную от всяких спорных слов и содержащую только общие обоим направлениям. Символ Евсевия (См. его у Сократа Ц. История I, 8. и у Феодорита Ц. История I, 12) начинается словами: “как приняли мы от предшествовавших нам епископов - и при оглашении, и при восприятии крещения, как научились из Божественных Писаний, как веровали и учили в пресвитерстве и в самом епископстве: так веруем и теперь и представляем вам нашу веру.” Отсюда, повидимому, можно заключить, что речь идет о символе переданном Кесарийской, или какою-либо другою общиною. Основная мысль вводных слов Евсевия, думается, такая: всякий христианский символ во все времена постольку имеет право на существование, поскольку он содержит преданную веру отцов, не привнося ничего нового. Едва был прочитан предложенный Евсевием символ, как император, дипломатически предупреждая возражения и дебаты со стороны противников, поспешил заявить, что это исповедание вполне соответствует его собственным убеждениям. Однако, император поставил непременным условием внесение в Прочитанный символ терминов ομοουσιος и εκ της ουσιας του Πατρος. Теперь, кажется, уже нет догматистов и историков, которые отрицали бы западное происхождение указанных терминов: εκ της ουσιας του Πατρος = e substantia Patris, a ομοουσιος = una substantia (“unius substantiae” смотри у Тертуллиана и Новациана). В посланиях епископа Александра и в до-никейских сочинениях св. Афанасия приведенных выражений нет. Что именно Осий Кордовский, стоявший за спиною императора, имел в данном деле решающее значение, - это видно из слов св. Афанасия, что “Осий изложил в Никее веру” (“ουτος εν Νικαια πιστιν εξεθετο,” Histor. arian. c. XLII). Для ариан чрез внесение указанных терминов создавалось непреодолимое затруднение, но они должны были согласиться (Интересны в данном случае дипломатические, диалектические рассуждения Евсевия в конце его послания к кесарийской пастве.) ... Заслуживает особого внимания, в связи с вопросом о развитии христологии, что вместо λογος в начале второго члена употребили υιος - сын. После исправлений символа, предложенного Евсевием Кесарийским, Никейский символ получил такую формулировку.
|
Символ Евсевия Кесарийского |
Никейский символ |
|
Πιστενομεν εις ενα Θεον πατέρα παντοκράτορα, τον των απάντων ορατών τε καΐ αοράτων ποιητήν, και εις ενα Κυριον Ίησουν Χριστον, τον του Θεου λόγον, θεον εκ θεού, φως εκ φωτός, ζωήν εκ ζωής, υιον μονογενή, πρωτοτοκον πάσης κτίσεως., προ πάντων των αιώνων εκ τον πατρός γεγεννημενον, δι ου και εγένετο τα πάντα, τον δία την ήμετέραν σωτηρίαν σαρκωθέντα καΐ εν άνθρωποις πολιτευσάμενον και παθόντα και άναστάντα, τη τρίτη ήμερα και άνελθόντα προς τον πατέρα και ερχοντα πάλιν εν δόξη κριναι ζώντας και νεκρούς, και εις πνευμα αγιον. |
Πιστενομεν εις ένα Θεον πατέρα παντοκράτορα., πάντων ορατών τε και αοράτων ποιητην καΐ εις ένα Κυριον Ι.ησουν Χριστον τον υιον του Θεου, s γεννηθέντα εκ τον πατρός μονογενή, τουτέστιν εκ της ουσίας τον πατρός, Θεον εκ Θεον, φως εκ φωτός, Θεον άληθινον εκ Θεον άληθινου, γεννηθέντα, ου ποιηθέντα, ομοουσιον τω πατρί, δι’ου τα πάντα εγένετο, τα τε εν τω ουρανω, καΐ τα εν τη γη, τον δι"ήμάς τους άνθρωπους και δια την ήμετέραν σωτηρίαν κατελθόντα, και σαρκωθέντα, εναν-θρωπήσαντα, παθόντα και άνασταντα τη τρίτη ήμερα, άνελθόντα εις τους ουρα-νονς, ερχόμενον κριναι ζώντας καΐ νεκρονς, και εις το άγιον πνενμα. Τους δε λέγοντας ην ποτε ουκ ην, και πριν γεννηθήναι ουκ ην, και ότι εξ ουκ όντων εγένετο, ή εξ ετέρας νποστάσεως ή ουσίας φάσκοντας είναι (ή κτιστον) ή τρεπτον ή άλλοιωτον τον Υιον τον Θεον, (τουτονς) αναθεματίζει ή καθολική (και αποστολική) εκκλησία. |
Для поражения арианства употреблены не библейские термины: εκ της ουσιας του Πατρος и, В анафематствованиях встречается еще не библейский термин υποστασις. С точки зрения филологической, данные термины нельзя признать особенно удачными. Выражение εκ της ουσιας του Πατρος, устраняя мысль о происхождении Сына εξ ουκ οντον, делает возможным допущение, что Сын есть часть Отца (Интересны в этом случае дипломатические, диалектические рассуждения Евсевия в конце его послания к кесарийской пастве), то есть дает мысль о субординационизме. При термине ομουοσιος τω Πατρι, первый термин εκ της ουσιας του Πατρος даже излишен, почему и опущен на первом Константинопольском Соборе 381 г. (= II-ой Вселенский). Частица “ομο” в слове “ομουοσιος” указывает на общность владения каким-либо предметом или качеством. Отсюда слово “ομουοσιος” будет обозначать таких субъектов, которые обладают одинаковою сущностью. Поэтому понятны “хулы” Павла Самосатского, а потом ариан, будто-бы по общему ортодоксальному представлению, - Отец и Сын - братья, будто-бы - сущность - есть нечто иное, третье чем в одинаковой мере владеют Отец и Сын. Отсюда же ясно противодействие отцов Антиохийских Соборов 263-267 г. против термина “ομουοσιος.” Необходимость для отцов Никейского Собора употребить указанные термины и смысл их превосходно изъяснены святым Афанасием Великим в его двух сочинениях: а) об определениях Никейского Собора и б) послание к Африканским епископам.
“Но довольно об изложенной вере, в которой все мы согласились не без исследования (Сократ. Ц. История I, 8. Феодорит. I, 12 η συνεφονησαμενοι παντες ουκ ανεξεπαντος). “заканчивает Евсевий свои рассуждения о Никейском символе для Кесарийской паствы, впрочем не скрывая серьезности работы (“не без исследования”). Однако, не “все согласлись.” Символа, не приняли сам Арий и два его испытанные друга - епископы Секунд Птолом. и Феон Мармар. Все они вместе с преданными пресвитерами были преданы анафеме и отправлены в изгнание в Иллирию (Феодорит. Ц. История I, 7, 8; Созомен Ц. История I, 21; Филосторгий I, 9 Сократ I, 9, 14, 23). Но этим дело не ограничилось. К положительной части символа была прибавлена часть негативная - анафематизмы на “всякую безбожную ересь,” и на арианство, как учившее о тварности Сына. Под этою частью не хотели подписаться Евсевий Никомидийский, Феогнис Никейский и Марий Халкидонский (Созомен 1,21 (Ц. История)). И они также были отправлены в изгнание (Созомен I, 21).
После 19-го июня, когда символ был подписан, перешли к вопросу празднования Пасхи, чтобы урегулировать различные обычаи Востока и Запада. О какой-либо оппозиции или спорах об этом пункте ничего неизвестно. Живой интерес, какой император проявил к этому вопросу, мог подавить всякое желание противоречить. Вопрос был решен в том смысле, что время празднования определяет Александрийская Церковь, владевшая ученою школою, а оповещает римский епископат (Сократ . Ц. История I, 8.9; Феодорит . Ц. История I, 10; Евсевий . De vita Const. II, 1). Третьим делом Никейского Собора, очень важным для того времени, было устранение Мелетианского раскола. Оторвавшийся от Церкви Мелетий, епископ Ликопольский, посвятил многих епископов и чрез это, вопреки установившемуся в Египте обычаю, нарушил законные права Александрийского епископа. Это побудило Собор заняться рассмотрением сложившегося до него церковно-провинциального устройства и высказать по этому вопросу свой взгляд (Афанасий. Против ариан - с. LXXI. Сократ I, 9). Последний выражен в известных 4-7 канонах Никейского Собора. Согласно с установившейся древней практикой, Никейский Собор признает существование Соборов чрезвычайных и постоянных. В канонах 4-5 идет речь о церковных округах, а 6-7 говорят о представителях главных церковных округов, называемых митрополитами. Канон 6-ой имеет чрезвычайно важное значение в деле уяснения прав и преимуществ разных митрополитов (Μητροπολιτης = εξαρχος της επαρχιας, см. правила Сардикийско-го Собора 343 г. Имя “митрополит” здесь встречается впервые. Но митрополитанское устройство не было введением Никейского Собора. Ср. Гидулянов . Митрополиты. М. 1905, стр. 266). Он сыграл громадную историческую роль в борьбе с Римом, хотя и последний хотел воспользоваться им на IV-ом Вселенском Соборе в борьбе с претензиями Константинопольского митрополита, какого естественно не знал 6-ой канон Никейского Собора, а в этом и лежит весь смысл протеста римских легатов на IV-ом Вселенском Соборе (Ср. Hefele. Conciliengeschickte. I, s. 529-530).
Шестой канон читается так:
В начале V-го века, у блаженного Иеронима и Иннокентия I, шестой канон получил уже такую редакцию: “Ecclesia romana semper habuit primatum. Teneat autem Aegyptus (Lybiae et Pentapolis) ita, ut episcopus Alexandriae horum omnium habeat potestatem.” Седьмой канон Никейского Собора касается уже специально преимуществ епископа Иерусалимского; его преимущества признаются лишь honoris causa, потому что и гражданские и церковные права уже принадлежали Кесарии, а следовательно и Кесарийскому митрополиту. В заключение, мы укажем еще на одно решение Никейского Собора. Сократ (Сократ . Ц. История I, 11), Созомен (Созомен. Ц. История I, 23). и Геласий Кизический (Геласий у Mansi. II, 906) говорят о том, что отцам Собора было предложено ввести обязательный целибат, очевидно, по примеру Западной Церкви, узаконившей целибат недавно (303-305 г.) на Эльвирском Соборе (канон 33). Но против этого проекта восстал святой Пафнутий, епископ города верхних Фив, в Египте, и предложение было отклонено. Пафнутий был исповедник; во время Максиминова гонения ему выжгли правый глаз. За это его особенно почтил император Константин (Руфин X, 4). Собор Никейский, благодаря догматическим и каноническим постановлениям, создал великую ступень к возвышению Александрийского епископа, как первого на Востоке.
После заключения Собора, Константин праздновал свои виценалии, т.е. 20-тилетие своего царствования. За обедом, к которому были приглашены никейские отцы, Константин, обращаясь к ним с речью, между прочим сказал: “Вы - епископы внутренних дел Церкви, а я поставленный от Бога епископ внешних дел” (Eusebius. De vita Const. IV, 24 “των εισω της εκκλησιας επισκοπος των εκτος”). Этим, повидимому, он хотел мотивировать свое горячее участие в делах Собора и свое довольство решением дел.
«Истреблен будет народ Мой за недостаток ведения:
так как ты отверг ведение,
то и Я отвергну тебя от священнодействия предо Мною;
и как ты забыл закон Бога твоего, то и Я забуду детей твоих».
Осия 4:6
Каждая религия порождает свою культуру. Христианству, отрекшимуся от иудаизма, было крайне важно избавиться от всего, что связывало его с “иудейским прошлым”. Молодая религия нуждалась в своем календаре, своих праздниках, своих героях, своих мудрецах. Она нуждалась в богословии, которое бы навсегда провело разграничительную черту между еврейством и христианством.
В вопросах отношения к Израилю, Торе и “Ветхому Завету” современное христианство во многом основано на богословии, возникшем множество столетий назад. Со времен Отцов Церкви в этой области было сказано не так уж и много нового.
Нам часто бывает нужно понять, почему наша община или церковь верит в то, во что она верит. Как мы к этому пришли? Кто впервые заявил об этом? Какую реакцию это вызвало? Кто был не согласен? В таких вещах нам помогает история.
Мы предлагаем вашему вниманию документ, который может помочь нам пролить свет на указанный вопрос. Это письмо императора Константина, называемого “Равноапостольным”, обращенное к церквям. Оно было написано после I-го Никейского Вселенского Собора, на котором было принято решение относительно даты празднования христианской Пасхи. Этот Собор не был, как полагают некоторые, лишь рядовым очередным совещанием епископов, собравшихся для решения текущих вопросов.
Справедливости ради, следует подчеркнуть, что сам император Константин, оставаясь до самой смерти поклонником солнца, объявил себя главой государственной церкви. И хотя он не был верующим и не был рожден свыше, вся Церковь пошла за ним. В книге пророка Даниила (Дан. 7:25) читаем, что антихрист захочет отменить праздничные времена и закон:
"против Всевышнего будет произносить слова и угнетать святых Всевышнего; даже возмечтает отменить у них праздничные
времена и закон, и они преданы будут в руку его до времени и времен и полувремени".
В этом смысле Константин был своего рода антихристом. Он запретил праздновать Песах и вместо него учредил Пасху (“Истер” в западных странах). Ритуал празднования и название происходит от имени вавилонской богини плодородия Иштар. Он также изменил день покоя Шабат (с вечера пятницы до вечера субботы) на воскресенье, потому что, как поклонник солнца, он поклонялся своему богу в день солнца – Sunday.
Первый вселенский собор в Никее (325 год) знаменовал собой особую веху в церковной истории. В исторической литературе об этом соборе чаще всего говорится лишь о том, что он осудил "иудейскую ересь" Ария, отстаивавшего монотеизм и веру в Единого Бога Авраама, Исаака и Иакова. Но, кроме отлучения Ария от Церкви, 1 Никейский Собор раз и навсегда установил разрыв Церкви с верой Иудеев и утвердил принципы, согласно которым должно строиться отношение христианства к Израилю и иудейскому народу.
В своем письме Константин официально утверждает антииудейскую платформу церковных доктрин и практик. Он объявляет презрение к иудеям и отмежевание от них – единственно верным христианским отношением.
Церковь подчинилась светской власти, потеряла свет, утратила спасительную силу, угасила пророческих дух. Она более не давала людям жизни. Церковь превратилась в убийцу, уничтожив в последствии миллионы людей. Из гонимой она превратилась в гонителя. Безусловно, христианство шло к этому долго, но 1-ый Никейский Собор поставил губительную точку. После него начался новый период кровавой и страшной истории христианства.
Сегодня мы пытаемся откреститься от этой истории, мы хотим, чтобы нас не отождествляли в этой “Церковью”. Но мы продолжаем верить в то, во что верили епископы 1 Никейского Собора. И для нас крайне важно разобраться в том, как возникли наши доктрины.
В чем была суть пасхального противоречия? Как видно из Писания, Иешуа и Его апостолы праздновали библейские праздники по библейскому календарю. Подвергнуть сомнению этот факт весьма сложно. Этот календарь был дан израильскому народу самим Всевышним. Для Павла праздники Шавуот и Йом Киппур были четко установленными датами, как это видно из книги Деяний (20:16, 27:9), и он придерживался библейского календаря.
Первые христианские общины придерживались этой традиции достаточно долго, однако к концу второго столетия многие церкви на Западе, состоявшие в основном из язычников, стали праздновать Пасху так, чтобы она всегда выпадала на воскресенье, независимо от библейского календаря. Многие из епископов Азии противились такому грубому отступлению от Писания и апостольской традиции.
Но антисемитские тенденции набирали устрашающие обороты, и христианам казалось весьма унизительным следовать “иудейским обычаям”, даже несмотря на то, что они установлены в Писании. Поэтому 1-ый Никейский Собор постановил отказаться от истины Писания, отвергнуть библейский календарь и принять языческий римский.
Вплоть до сегодняшнего времени практически все христианство следует постановлению этого Собора. Увы!
Из письма императора Константина к церквям
“Августейший Константин Церквям.
Вкусив величие божественной благости в процветающем состоянии общественных дел, я почел своим долгом приложить усилия к тому, чтобы счастливое множество Католической (вселенской) Церкви сохранило единую веру, объединилось в неподдельной и искренней любви и гармонично соединилось в своей преданности Всемогущему Богу.
Но
сие может быть достигнуто с твёрдостью и уверенностью не иначе как
путём проверки, с этой самой целью, всего что касается нашей святейшей
религии, всеми епископами, или, по крайней мере, большей их частью,
собранными вместе.
Итак, созвав возможно большее их количество и присутствуя сам, я был одним из вас, (и не могу отрицать, что весьма радуюсь возможности быть вашим служителем), всё проверялось, покуда на свет не явилось единодушное мнение, угодное Богу, видящему всё, дабы не оставалось никаких предлогов для разногласий и противоречий касательно веры.
Когда встал вопрос о святейшем дне Пасхи, при всеобщем согласии было признано целесообразным, чтобы праздник этот отмечался всеми в один и тот же день повсюду. Ибо что может быть более приличным, более почтенным и подобающим, нежели празднование этого праздника, от которого мы получаем надежду на бессмертие, всеми и повсюду в одинаковом порядке и по определенному правилу.
И поистине, прежде всего, всем показалось чрезвычайно недостойным то обстоятельство, что в праздновании этого святейшего торжества мы должны придерживаться обычая иудеев, которые, о скверные негодяи ! замарав руки свои гнусным преступлением, заслуженно ослеплены в своём уме.
Посему подобает, отвергнувши практику сего народа, увековечить на все грядущие века празднование этого обычая в более законном порядке (в порядке дней недели) , коий мы хранили с первого дня страстей Господних до сего дня. И да не будем иметь ничего общего с наивраждебнейшим иудейским сбродом. Мы приняли иной способ от нашего Спасителя. Для нашей святейшей религии открыт более законный и подобающий путь. Следуя по сему пути в единодушном согласии,давайте же избегать, мои достопочтенные братья, этого наигнуснейшего сообщества.
Итак, в высшей степени нелепо, что они надменно превозносятся, возомнив, что без их наставления мы не в состоянии надлежащим образом исполнять этот обычай. Ибо что могут разуметь верно те, кто после трагической смерти Господа, будучи обмануты и помрачены в рассудке, водимы необузданным инстинктом всюду, куда бы не подвигнуло их врожденное безумие. Оттого и в данной частности они не разумеют истины, пребывая в величайшем заблуждении, вместо того, чтобы своевременно поправить свое исчисление, они отмечают Пасху дважды в один и тот же (римский) год. К чему же нам следовать за теми, кто порабощен вопиющему заблуждению? Ибо мы никак не потерпим соблюдение Пасхи дважды в год.
Но если сказанное мною покажется недостаточным, то представляю вашей тонкой проницательности, путем усердия и молитвы, ни коим образом не допустить, чтобы чистота ваших умов осквернилась сообразованием, в чем бы то ни было, с обычаями подлейшего отродья . Кроме того, следует учесть, что всякие распри в деле подобной важности и в столь серьезном религиозном учреждении были бы в высшей мере преступными. Ибо Господь завещал нам один праздничный день нашего освобождения, а именно день Его святых страстей; и Ему было благоугодно, чтобы церковь Его была единой; члены которой, хотя и рассеяны по многим и различным местам, все питаются от единого Духа, который есть воля Божия.
Да не останется сокрытым от прозорливости вашей святости, сколь болезненным и непристойным было бы то, что некоторые претерпевали бы тяготы воздержания, а другие увеселяли себя пиршествами в один и тот же день; а после Пасхи одни бы ублажали себя праздничными увеселениями, в то время как иные посвящали бы себя соблюдению предписанных постов. Посему, мне думается, каждому следует уразуметь, что воля божественного провидения состоит в том, чтобы в сем отношении осуществить преобразование и следовать единому правилу.
Ибо самой необходимостью продиктовано устранение этого недостатка, дабы нам не иметь ничего общего с деяниями сих изменников и убийц нашего Господа ; так как порядок, соблюдаемый всеми церквями на Западе, а так же в южных и северных частях мира, и некоторыми из них на Востоке, представляется наиболее подходящим, то рассудилось в высшей степени справедливым и отвечающим общим интересам, и я дал себе слово заручиться вашей поддержкой в сем предприятии, а именно, что обычай, которому единодушно следуют в Риме и по всей Италии, в Африке и Египте, в Испании и Галлии, Британии, Ливии, по всей Греции, в епархии Азии, в Понте и Сицилии, был бы охотно одобрен вашим благоразумием, принимая во внимание не только то, что в выше названныхобластях расположено великой множество церквей, но так же и то, что в высшей мере религиозным и справедливым было бы всем прислушаться к тому, что представляется голосом разума, и не сообщаться с вероломными иудеями .
Дабы подвести краткий итог всему сказанному, следует отметить, что по всеобщему рассуждению, представилось благоугодным, чтобы святейший праздник Пасхи отмечался в один и тот же день. Ибо не пристало в столь священном обряде допускать какую бы то ни было разнородность; посему лучше следовать тому решению, в котором удалось избежать соучастия в грехе и заблуждении других.
В сложившейся ситуации охотно примите небесное и поистине божественное повеление. Ибо постановления святого собора епископов следует относить к божественной воле. Посему, объявив своим возлюбленным братьям написанное, вашим долгом остается принять и утвердить приведенные аргументы, и самое соблюдение святейшего дня; дабы когда я окажусь в вашем драгоценном присутствии, столь для меня желанном, я имел бы возможность в один день вместе с вами праздновать сей священный праздник, и всячески о том радоваться, видя, что коварство дьявола преодолено божественной силой при моем посредничестве, и что ваша вера, ваш мир и ваше единство повсюду процветают.
Да хранит вас Бог, мои возлюбленные братья”.
В статье использованы выдержки из книги Даниила Грубера «Церковь и Иудеи » и материалы Мессианской еврейской общины “Бейт Шалом”.
Второй Раскол. Константин. Отступление
Не прошло и трехсот лет после победы Иисуса на Кресте, как враг человеческий увел восстанавливавшийся дом Ефрема по ложному пути идолопоклонства.
На 1-ом Никейском Соборе в 325 году н.э. император-язычник Константин объявил себя главой государственной церкви и утвердил “христианство” официальной религией Восточной Римской Империи, Византии.
Константин всю жизнь прожил язычником, и крестили его только на смертном одре, когда он был слишком слаб, чтоб протестовать.
В дни Константина официальной религией Рима было поклонение Солнцу
–
культ
Sol
Invictus
, или
Непобедимого Солнца, и Константин был главным священником культа.
В те времена Римскую империю охватили беспорядки на религиозной почве. Через три столетия после распятия Иисуса Христа на Кресте число его последователей неизмеримо возросло. Христиане воевали с язычниками, и конфликт настолько разросся, что Риму угрожал раскол. Константин понимал, что надо как-то спасать ситуацию. И вот в 325 году нашей эры он решил объединить Рим под знаменем одной религии. А именно – христианства.
Казалось бы, что заставило императора-язычника выбрать государственной религией христианство? Константин был хорошим стратегом. Он понимал, что христианство находится на подъеме, и просто сделал ставку на фаворита. Историки до сих пор восхищаются умением, с которым Константин обратил язычников, приверженцев культа Солнца, в христианство. Он ввел языческие символы, даты и ритуалы в развивающуюся христианскую традицию и создал религиозный гибрид, приемлемый для обеих сторон. Все это делалось исключительно с одной целью – расширить и укрепить свою власть. Иисус как Мессия угрожал самому существованию государства.
Объединив две религии, Константин не только предотвратил дальнейшие выпады язычников против христианства, но и обязал последователей Христа искать спасение души через единственный официально утвержденный канал – Римскую католическую церковь.
В утвержденном Константином христианстве все заимствовано из языческих религий. Дохристианский бог Митра, сын Солнца и Светоч Мира , родился 25 декабря, был похоронен и ровно через три дня воскрес.
25 декабря – день, когда солнце "возвращается на круги своя", – считается днем рождения Осириса, Адониса и Диониса. Новорожденного Кришну одарили золотом, ладаном и миррой.
Даже священный для христиан день недели воскресенье был позаимствован у язычников.
И если сначала христиане считали таким днем еврейский Шаббат – субботу, то Константин сдвинул его в пользу почитаемого язычниками дня Солнца. По сей день большинство прихожан посещают службу в воскресенье утром и понятия не имеют о том, что находятся здесь по той же причине, что и язычники, – отдать дань уважения дню бога Солнца. А это кроется в самом названии воскресенья – Sunday .
В христианской символике много следов языческих религий. Египетские солнечные диски превратились в нимбы католических святых.
Пиктограммы богини Исиды, баюкающей своего чудесным образом зачатого сына Гора, стали образчиком образов Девы Марии с младенцем Иисусом на руках.
Константину нужно было узаконить слияние двух религий и укрепить новую христианскую традицию. Для этого он созвал знаменитый Вселенский собор. На соборе обсуждались, принимались и отвергались многие аспекты христианства: дата Пасхи, роль епископов, церковные таинства. И именно на этом был канонизирован "Новый Завет". До этого времени единственным Писанием был Танах (Ветхий Завет).
Константин использовал огромное влияние и значимость Сына Божьего (Христа) в своих целях. И таким образом он сформировал основы известного нам современного христианства.
Церковь Константина до сих пор имеет сильное влияние на христианство, вводя в заблуждение многих людей, которые поклоняются мертвым святым, идолам, статуям Марии и искренне верят, что спасены. Однако во Второзаконии 5:8,9 и в Исходе 20:5 Бог говорит, что грех идолопоклонства наказывается до третьего и четвертого рода.
Помимо этого, узаконенная Константином ненависть к иудеям породила такие чудовищные явления, как испанскую инквизицию, кровавые крестовые походы и нацистский Холокост. Все эти мероприятия по массовому уничтожению иудеев предпринимались во имя Христа и Креста. Бесчисленное множество обманутых людей горят сейчас в аду из-за ненависти к иудеям, как “отсеченные за превозношение ветви”. (Рим.11:18-22)
Константин официально отделил Церковь – спасенных из язычников потомков 10 колен – от Библейских Корней, заменив праздники Бога и Закон языческими традициями.
Фактически, Константин повторил грех Иеровоама (первого царя Северного царства), который отрезал 10 северных колен Израиля от их Корней и служения Богу Израиля.
Грех Иеровоама привел к полному отвержению северных колен, как описано в 4 книге Царств 17:18.
И прогневался Господь сильно на Израильтян, и отверг их от лица Своего. Не осталось никого, кроме одного колена Иудина (современные иудеи).
Грех Константина может привести к такому же результату. Бог сказал, что отвергнет тех, кто следует за чужими богами.
18 Да не будет между вами мужчины или женщины, или рода или колена, которых сердце уклонилось бы ныне от Господа Бога нашего, чтобы ходить служить богам тех народов ; да не будет между вами корня, произращающего яд и полынь,19 такого человека, который, услышав слова проклятия сего, похвалялся бы в сердце своем, говоря: "я буду счастлив, несмотря на то, что буду ходить по произволу сердца моего ";20 не простит Господь такому , но тотчас возгорится гнев Господа и ярость Его на такого человека, и падет на него все проклятие завета сего , написанное в сей книге, и изгладит Господь имя его из поднебесной ;
21 и отделит его Господь на погибель от всех колен Израилевых, сообразно со всеми проклятиями завета, написанными в сей книге закона. (Вт.29:18-21)
Поэтому покаяние в "грехе Константина" является вопросом жизни и смерти.
История учит: несмотря на то, что один человек – Иеровоам
–
ввел в грех 10
израильских колен, и падение Израильского царства явилось следствием политики
его царей, Бог наказал весь народ
. Он посчитал их всех виновными. Точно
так же, несмотря на то, что отрыв от Библейских корней официально утвердил
Константин, мы, верующие, все несем ответственность. И, как Даниил в Вавилоне,
(Дан. 9:3-20
) нам нужно взять на себя коллективную ответственность и
покаяться лично.
3 И обратил я лице мое к Господу Богу с молитвою и молением, в посте и вретище и пепле.
4 И молился я Господу Богу моему, и
исповедывался и сказал: "Молю Тебя, Господи Боже великий и дивный,
хранящий завет и милость любящим Тебя и соблюдающим повеления Твои!
5 Согрешили мы, поступали беззаконно,
действовали нечестиво, упорствовали и отступили от заповедей Твоих и от
постановлений Твоих;
6 и не слушали рабов Твоих, пророков,
которые Твоим именем говорили царям нашим, и вельможам нашим, и отцам
нашим, и всему народу страны.
7 У Тебя, Господи, правда, а у нас на
лицах стыд, как день сей, у каждого Иудея, у жителей Иерусалима и у
всего Израиля, у ближних и дальних, во всех странах, куда Ты изгнал их
за отступление их, с каким они отступили от Тебя.
8 Господи! у нас на лицах стыд, у царей наших, у князей наших и у отцов наших, потому что мы согрешили пред Тобою.
9 А у Господа Бога нашего милосердие и прощение, ибо мы возмутились против Него
10 и не слушали гласа Господа Бога нашего, чтобы поступать по законам Его, которые Он дал нам через рабов Своих, пророков.
11 И весь Израиль преступил закон Твой и
отвратился, чтобы не слушать гласа Твоего; и за то излились на нас
проклятие и клятва, которые написаны в законе Моисея, раба Божия: ибо мы
согрешили пред Ним.
12 И Он исполнил слова Свои, которые
изрек на нас и на судей наших, судивших нас, наведя на нас великое
бедствие, какого не бывало под небесами и какое совершилось над
Иерусалимом.
13 Как написано в законе Моисея, так
все это бедствие постигло нас; но мы не умоляли Господа Бога нашего,
чтобы нам обратиться от беззаконий наших и уразуметь истину Твою.
14 Наблюдал Господь это бедствие и
навел его на нас: ибо праведен Господь Бог наш во всех делах Своих,
которые совершает, но мы не слушали гласа Его.
15 И ныне, Господи Боже наш, изведший
народ Твой из земли Египетской рукою сильною и явивший славу Твою, как
день сей! согрешили мы, поступали нечестиво.
16 Господи! по всей правде Твоей да
отвратится гнев Твой и негодование Твое от града Твоего, Иерусалима, от
святой горы Твоей; ибо за грехи наши и беззакония отцов наших Иерусалим и
народ Твой в поругании у всех, окружающих нас.
17 И ныне услыши, Боже наш, молитву
раба Твоего и моление его и воззри светлым лицем Твоим на опустошенное
святилище Твое, ради Тебя, Господи.
18 Приклони, Боже мой, ухо Твое и
услыши, открой очи Твои и воззри на опустошения наши и на город, на
котором наречено имя Твое; ибо мы повергаем моления наши пред Тобою,
уповая не на праведность нашу, но на Твое великое милосердие.
19 Господи! услыши; Господи! прости;
Господи! внемли и соверши, не умедли ради Тебя Самого, Боже мой, ибо
Твое имя наречено на городе Твоем и на народе Твоем".
Разрыв с Библейскими корнями веры породил детей неповиновения, невежества, беззакония и язычества.
" как ты забыл закон Бога твоего, то и Я забуду детей твоих ". (Ос.4:6)
Библия говорит, что лжепророк познается по плодам.
Всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь. Итак по плодам их узнаете их.
Плодами узаконенного Константином христианства стали
убийства, ненависть, кровопролитие (крестовые походы, испанская инквизиция,
нацистский Холокост).
***
Первое послание Петра обращено «к избранным пришельцам рассеяния», т.е., к рассеянным и потерянным сынам Израиля (10 коленам), живущим в Малой Азии. Петр напоминает им об их звании и предназначении. Исх.19:5 итак, если вы будете слушаться гласа Моего и соблюдать завет Мой, то будете Моим уделом из всех народов, ибо Моя вся земля.
Прошло уже почти две тысячи лет с тех пор, как Божий Сын, Господь Иешуа, явил себя Израилю и в Иерусалиме начала свое существование Церковь. Теперь мы вступили в новую историческую эру –
Таким образом весь Израиль спасется.Никейский собор - поворотный пункт в истории христианства. На нём с осуждением арианства происходит окончательный разрыв Церкви язычников с еврейскими корнями веры. К сожалению, автор книги, являясь историком, не затронул подробно эту острую религиозную тему. После Никейского собора гонимое и разделённое христианство становится властной государственной религией Великого Рима и оплотом правления императора Константина.
Завоевание востока и восшествие Константина на престол единой империи, были не просто формальностями. Они принесли очень важные результаты. Язычество уходило в прошлое. Культ Сераписа постепенно умирал. Закончились скандалы, связанные с Гелиополем и горой Ливан. Наступало другое время. Эти силы слишком долго правили балом. Каковы бы ни были недостатки христианства, против него нельзя было выдвинуть подобных обвинений.
Примерно тогда же христианство стало распространять свое влияние через Персию в Индии, Абиссинии и на Кавказе. События, связанные с гонениями на христиан, заставили многих покинуть пределы империи, и таким образом новая религия стала шириться по миру. Однако именно в период, когда христианская пропаганда набрала силу и начала свое победоносное шествие, проблемы возникли внутри самой церкви.
Константин понимал, насколько ценна способность церкви учить, управлять и представительствовать. Именно это, а вовсе не теологические вопросы интересовали государственного деятеля. Однако ее эффективность в этом плане во многом базировалась на единообразии ее организации по всей территории империи. Никогда прежде не существовало такого воспитательного органа, который распространял бы свое влияние на все общество. Константин не собирался терять свою власть без борьбы. Еще не схватившись с Лицинием, он осознал угрозу со стороны церкви. Решая вопрос, он создавал соответствующий прецедент. Таким же образом он намеревался действовать и в случае возникновения дальнейших затруднений.
И эти затруднения не замедлили возникнуть. Размах их Константин смог оценить, только посетив лично восточные провинции. Теперь во главе раскола стал Арий.
Епископ Кордовский Осия, который выполнял при Константине обязанности неофициального советника по делам церкви, при первой же возможности посетил Александрию — центр ереси и сообщил императору о положении дел там. Осия не был уполномочен вмешиваться, он просто призвал противоборствующие стороны сохранять единство церкви. Он вернулся и сообщил императору, что положение дел гораздо серьезнее, чем они предполагали. Церковь оказалась под угрозой подлинного раскола.
Спор, возникший между епископом Александрийским и пресвитером крупной церкви, положил начало почти столь же серьезным противоречиям, как те, которые много времени спустя возникли между немецким епископом и монахом из Виттенберга. Арий, вышеупомянутый пресвитер, не был ни автором, ни основным носителем взглядов, им высказанных. Он всего лишь выражал широко распространенное мнение; вероятно, он просто придал ему более удачную форму. Он не представлял бы собой никакой опасности, если бы сами епископы не разделяли его точку зрения. Он проповедовал, что Христос, второе лицо в Священной Троице, был создан Отцом из ничего, и, хотя этот творческий акт имел место еще до начала нашего времени, некогда Бог Сын не существовал. Он не только был создан, но и, как все созданное, был подвержен изменениям... За эти убеждения епископ Александрийский и синод африканских епископов лишил Ария сана и отлучил от церкви.
Отлучение Ария стало сигналом к началу волнений. Арий направился в Палестину, в Кесарию, и оказался среди единомышленников. Большинство епископов Арии не верило своим ушам. Они были оскорблены тем вопиющим фактом, что христианского священника можно отлучить от церкви за вполне разумные, логичные и бесспорные взгляды. Они оплакали (выражаясь фигурально) судьбу Ария и составили петицию, которую направили в Александрию. Когда епископу Александрийскому указали на его недостойное поведение, он разослал своим коллегам письмо, в котором заявил, что не может понять, как уважающий себя христианский священник может даже слушать столь кощунственные вещи, как это отвратительное учение, явно нашептанное дьяволом.
Он стоял на этой позиции, несмотря на все протесты. Именно тогда Осия и прибыл в Александрию с целью примирить обе стороны и спасти христианское братство. Обе стороны указывали на непростительную испорченность противника, и он поспешил поставить Константина в известность о происходящем.
Константин верил во всякого рода собрания и заседания, и одного этого достаточно, чтобы опровергнуть любые обвинения его в автократии. Поэтому он решил устроить всеобщую встречу епископов, дабы обсудить и урегулировать возникшую проблему. Местом проведения этой встречи была выбрана Анкира.
Однако еще прежде произошло событие, вроде бы незначительное, которое подлило масла в огонь.
Очевидно, гонения на церковь привели к появлению у епископов некоторой нервозности. Люди, которые с переменным успехом противостояли палачам Максимиана и Галерия, вряд ли струсили бы перед порицаниями противников, чьи теологические воззрения они отвергали. Итак, епископы собрались в Антиохии, чтобы выбрать преемника епископу Филогонию. Заодно они обсудили и сформулировали взгляды, разделявшиеся сторонниками епископа Александрийского. Трое из них, отказавшиеся подписать этот документ, были незамедлительно отлучены от церкви с правом апеллировать к грядущему синоду в Анкире. Одним из троих был епископ Кесарии Евсевий, будущий биограф Константина.
Константин понимал, что ему потребуется весь его авторитет, если он хочет сохранить единство церкви и согласие в рядах ее представителей. Поэтому он перенес встречу из Анкиры в Никею, город вблизи Никомедии, где ему проще было контролировать происходящее.
Епископы отправились в Никею. Глубокий и тонкий ум просчитал некоторые результаты, которых следовало добиться на этом соборе, и не все они были связаны со спором по поводу Ария...
Все происходило совершенно по-новому. Епископы не шли пешком, не тратили денег и не обдумывали наиболее подходящий маршрут; императорский двор оплатил все расходы, обеспечил им бесплатные билеты на общественный почтовый транспорт и даже направил за духовными лицами и их слугами специальные повозки... У священнослужителей, без сомнения, было в дороге время, чтобы подумать — и не обязательно об Арии. В Никее собрались около 300 епископов, вполне вероятно, что многих из них поразило уже одно это. Служители закона не собирались вести их в тюрьму. Удивительно, но они находились в гостях у императора.
Ни один из последующих церковных соборов не походил на совет в Никее. Среди присутствовавших был епископ-миссионер, проповедовавший среди готов, и Спиридион, епископ с Кипра, — весьма достойный человек и первоклассный овцевод. Там был и Осия, доверенное лицо императора, недавно вышедший из испанской темницы, а также Евстафий из Антиохии — недавно освобожденный из заточения на востоке империи. Большинство собравшихся в свое время сидели в тюрьмах, либо работали на рудниках, либо скрывались. Епископ Новой Кесарии Павел после пыток не мог двигать руками. Палачи Максимиана ослепили на один глаз двоих египетских епископов; одного из них — Пафнутия — подвешивали на дыбе, после чего он навсегда остался калекой. У них была их религия, они верили в пришествие Христа и торжество добра, не стоит удивляться, что большинство из них ожидало скорого конца света. Иначе эти надежды не могли осуществиться... И, тем не менее, все они, Пафнутий, Павел и прочие, присутствовали на соборе — живые, гордые собственной значимостью и чувствующие себя под защитой. Вряд ли Лазарь больше удивился, обнаружив, что воскрес из мертвых. И все это сделал их неизвестный друг Константин. Но где же был он?.. Он появился позже... Но человеческая природа вообще отличается гибкостью. Немало епископов, движимых чувством долга, решили написать ему и предупредить о характере и воззрениях некоторых из своих коллег, которых они знали, а он — нет.
20 мая собор начал свою работу с предварительного обсуждения повестки дня. Император не присутствовал на этой встрече, поэтому епископы чувствовали себя довольно свободно. Заседания были открыты не только для мирян, но и для философов-нехристиан, которых пригласили внести свой вклад в обсуждение. Дискуссия продлилась несколько недель. Когда все собравшиеся высказали все, что хотели, и когда первый запал прошел, Константин стал появляться на заседаниях собора. 3 июня в Никомедии он отметил годовщину битвы при Адрианополе, после чего направился в Никею. На следующий день предстояла встреча с епископами. Был приготовлен большой зал, по обеим сторонам которого стояли скамьи для участников. Посередине стоял стул и стол с Евангелием на нем. Они дожидались неизвестного друга.
Мы вполне можем представить себе очарование момента, когда он, высокий, стройный, величественный, в пурпурной мантии и в тиаре, отделанной жемчугом, предстал пред ними. Стражи не было. Его сопровождали только гражданские лица и христиане-миряне. Тем самым Константин почтил собравшихся... Очевидно, сами собравшиеся были глубоко потрясены величием этого мгновения, ибо Константин даже слегка смутился. Он покраснел, остановился и так и стоял, пока кто-то не предложил ему сесть. После этого он занял свое место.
Его ответ на приветственную речь был кратким. Он сказал, что ничего так никогда не желал, как оказаться среди них, и что он благодарен Спасителю за то, что его желание осуществилось. Он упомянул о важности взаимного согласия и добавил, что ему, их верному слуге, невыносима сама мысль о расколе в рядах церкви. По его мнению, это — страшнее войны. Он обратился к ним с призывом забыть свои личные обиды, и тут секретарь достал кипу писем от епископов, и император бросил их в огонь непрочитанными.
Теперь собор всерьез принялся за работу под председательством епископа Антиохийского, император же только наблюдал за происходящим, лишь иногда позволяя себе вмешаться. Когда перед собравшимися предстал Арий, стало ясно, что Константину он не понравился; это вполне объяснимо, если историки не преувеличивают самоуверенность и высокомерие Ария. Кульминация наступила, когда на помост взошел Евсевий из Кесарии, одна из жертв антиохийского синода. Он попытался оправдаться перед собором.
Евсевии представил собору исповедание веры, использовавшееся в Кесарии. Константин, вмешавшись, заметил, что это исповедание абсолютно ортодоксально. Таким образом Евсевий был восстановлен в духовном звании. Следующим этапом следовало выработать Символ веры, единый для всех. Поскольку ни одна из сторон не собиралась принимать предложения другой стороны, последней надеждой собора оставался Константин. Осия предоставил императору вариант, который, по-видимому, удовлетворял большинство присутствующих, и тот предложил принять его. Теперь, когда это предложение исходило от нейтральной стороны, большинство епископов приняло его формулировку.
Оставалось убедить как можно больше колеблющихся. Поскольку какие-то непримиримые все равно остались бы, Константин поставил себе задачей заручиться поддержкой и одобрением максимально возможного числа собравшихся, стремясь все же сохранить единство церкви. Евсевий из Кесарии был типичным представителем определенного типа епископов. Он не отличался философским умом; однако понимал заботу императора о церковном согласии и скрепя сердце согласился поставить свою подпись под документом. 19 июля епископ Гермоген прочел новый Символ веры, и большинство подписалось под ним. Итогом собора был триумф Константина и его политики примирения и согласия. Новое исповедание веры, наряду со всеми остальными документами, было одобрено подавляющим большинством собравшихся; со временем его приняла вся церковь.
Успех Константина в Никее означал не просто победу в богословском споре. Этой победой, при всей ее значимости, церковь обязана епископам, и вполне вероятно, что Константин не слишком интересовался теологическим аспектом вопроса. Для него было важно сохранить единство в рядах церкви. И он блестяще добился этой цели. Ересь Ария представляла собой, вероятно, самую трудную и запутанную проблему из всех, когда-либо мучивших христианскую церковь. Провести ее через такую бурю и избежать крушения — такого успеха не добился никто из церковных деятелей XVI века. Это чудо оказалось возможным лишь благодаря работе Никейского собора и благодаря императору Константину... До окончательного разрешения арианского вопроса оставалось еще долго, однако главные трудности были преодолены в Никее.
Вероятно, они бы никогда не были преодолены, если бы епископы оказались здесь предоставленными себе, требовалась какая-то внешняя сила, не слишком поглощенная теоретической стороной вопроса, которая могла бы мягко и ненавязчиво ускорить принятие решения... Историки много говорят о том, какой ущерб нанес церкви ее союз с государством. Однако этот ущерб (хотя и весьма серьезный) не беспокоит тех, кто сознает, что без Константина сейчас могло не быть церкви вообще.
Можно, конечно, задать вопрос: «А что, собственно, давало единство церкви?» Однако в этом смысле Константин видел дальше, чем его критики. Единство церкви означало духовную целостность общества. Сегодня мы сами начинаем ощущать давление сил, о которых всегда помнил Константин, — мы чувствуем, какой вред происходит из-за разлада в среде наших учителей нравственности. Наша материальная культура, наша повседневная жизнь никогда не будут удовлетворять нас и всегда будут нести в себе определенную угрозу, пока за ними не стоит одно стремление, один идеал... Цели, венца наших трудов, можно достичь, лишь объединив усилия всех; именно по этой причине никогда нельзя забывать о единстве.
После завершения работы собора было отпраздновано двадцатилетие правления Константина: конечно, он отметил его не отречением от власти, а роскошным банкетом в Никомедии, на который он пригласил и епископов... Хотя некоторые из них ввиду особых обстоятельств не смогли принять участие в работе собора, ничто не помешало им принять участие в банкете. Ведь собор служил свидетельством раздоров и распрей внутри церкви, а банкет — свидетельством ее безопасности и победы.
Возможно, епископы мечтали запомнить навсегда эти удивительные события. По крайней мере, один из них описал, что он чувствовал, проходя мимо дворцовой охраны. Никто не счел его преступником. За императорским столом сидело множество епископов. Все надеялись обменяться тостами с Пафнутием... Если бы мученики знали что-нибудь о происходящем в мире, оставившем по себе у большинства из них только неприятные воспоминания, они, конечно, решили бы, что погибли не зря. В Никее можно было смущаться противоречиями, но в Никомедии царила истинная гармония. Все посетители банкета получили чудесные подарки, различавшиеся в зависимости от сана и достоинства гостя. Это был великий день.